Эльвира Ватала - Любовные утехи русских цариц

Герцога Бэкингейма, своего любовника, называл: «мое сладкое дитя и жена», а себя — «твой старый отец и муж». Но это он напрасно: народ давно его уже в женский пол записал, поговаривая: «Королем была Елизавета, сейчас королевой Яков I».

И подобно влюбленной женщине, Яков I засыпал вот такими письмами своего любовника: «Наплевать на мое супружество, на все, на все, только бы снова иметь тебя в своих объятьях. Боже, дай мне это счастье, дай, дай!» [7] Ч. Карлтон. «Королевские фавориты в Англии». Варшава. 1992 г., стр. 30.

А Бэкингейм в ответных письмах королю обращался к нему: «Дорогой папочка и кум!» А заканчивал неизменным: «Твой ребеночек и песик».

А другого своего любовника, Роберта Карра, засыпал благами материальными: замками, поместьями и титулами. И превратился слуга Роберт Карр в знатного герцога Рочестера. А поскольку сам король не очень миловиден был и имел весьма дурные привычки (например, его рука часто блуждала по собственной ширинке, даже когда он сидел на троне), то взаимностью не слишком пользовался. Но ничего, фавориты терпели, один только после крепкого поцелуя короля в губы и «с язычком» взял и демонстративно плюнул. Ничего, обошлось. Яков I вообще обнаруживал удивительную снисходительность к своим любовникам. Не только одаривал их богатством и титулами, но даже жениться им разрешал и детишек плодить и потом, как хороший дедушка, на своей спине их возил. Дворцовую жизнь Яков I вел открытую, нимало не стесняясь своей патологической наклонности, и этим возмутил против себя народ, считающий, что король компрометирует и себя, и Англию. Но вообще-то, как нам кажется, Англия по сравнению с другими странами не особенно гомосексуализмом была скомпрометирована: из 32 королей только два гомосексуалиста. Вот Франция — это да! Там на каждом шагу их — как нерезаных собак. То они при Людовике XV на траве в объятиях друг друга барахтаются, то в тайных далеких покоях Лувра свою пагубную страсть удовлетворяют. Встречались там самые что ни на есть различные гомосексуалисты: и бисексуальные, то есть когда, предпочитая в общем-то мальчиков, могли и с дамами в постель улечься, и в «чистом» виде, когда женщин ненавидели и смотреть на них даже не могли и вечно им какие-то пакости чинили. То Филипп Орлеанский, брат родной французского короля Людовика XIV, проституткам в задние проходы ракеты вставляет и выстреливать заставляет, то какие-то свечки не туда, куда надо, им всовывает, а полицейского комиссара заставляет еще и почести им оказывать: целовать в голые попки. Такие безобразия над женщинами творил, что когда вынужден был жениться на Генриэтте Английской, то друзья смеялись: «Ох, только бы он не испугался, когда разденется жена, ведь он толком-то никогда и не видел женского тела». Но, дорогой читатель, мы будем совсем не правы, если припишем позднейшему регенту Людовика XV, Филиппу Орлеанскому, генетическую предрасположенность к гомосексуализму. О нет! Его сделали таким, и не кто иной, как кардинал Мазарини, во имя политических целей, и это была целая наука, достойная, чтобы книжки о ней писать. Филиппа с раннего возраста воспитывали гомосексуалистом: напяливали на него девчоночьи платьица, вкалывали в ушки сережки, в волосики ленты, играть заставляли с мальчиком, переодетым в девочку, словом, меняли детскую психику. Приучали иметь дело с мальчиком в роли девочки. И вырастало из них ни то ни се, людишки среднего пола.

Иначе, чем Мазарини с Филиппом Орлеанским, поступала Мария Медичи по отношению к своему сыну Людовику XIII. Она, обнаружив уже в раннем возрасте его неестественные наклонности, ограничивала их весьма оригинальным способом: позволяла ему эти увлечения только с людьми низших сословий. С аристократами — ни в коем случае. Как только заметит многозначительные и томные взгляды своего сына, обращенные на смазливого вельможу, того сразу — долой из дворца. Вот со слугой Луинесом, бедным итальянцем, пожалуйста, сколько душе угодно; Мария Медичи хоть и строжайшая матушка и на руку скорая и часто по щекам короля бивавшая, на сексуальные занятия слуги смотрела весьма снисходительно, видимо, считая это его служебными обязанностями.

От Франции не отставала Италия.

Великий Стендаль с отвращением рассказывает о гомосексуальном увлечении сына папы Александра VI Пьера Луиджи, вздумавшего изнасиловать самого епископа: «Пьер Луиджи хотел совершить постыднейшие действия, какие совершают с женщинами! А так как епископ, хоть и был весьма слабого сложения, упорно защищался — не от Пьера Луиджи, который, больной французской болезнью, едва мог держаться на ногах, но от его сообщников, крепко его державших, — то они связали его за руки, за ноги и посередине тела, а пока Пьер Луиджи при помощи двух человек насильно срывал с него стихарь и другие одежды и удовлетворял свою бешеную страсть, другие держали у его горла обнаженные кинжалы, постоянно угрожая убить его, если он пошелохнется, и били его то лезвиями, то рукоятками так, что остались следы. Епископ, с которым поступали столь гнусным образом, взывал к Богу и всем святым. Епископ умер не столько от насилия, причиненного его слабому телу, а больше от негодования и несравненной скорби» [8] Стендаль. Т. 8. М. 1978 г., стр. 425. .

Однако забалагурились мы совсем, дорогой читатель, а нас скучающая царица Мария — черкешенка, жена Ивана Грозного ждет.

Бедная Мария хоть и злой вообще-то царицей была, народом не любима, но все же жалко ее, одинокую, при муже-то живом! И откуда это повелся странный такой обычай, чтобы женщин ни в грош не ставить? Мужчина на первом месте, женщина на последнем. Никакой самостоятельности не имела. Всецело от мужа зависела. «Люби жену вволю, да не давай ей волю» — говорила русская пословица. И никакой воли ей не давали, так и жила безвольная и битая, ибо «муж — всему голова», а у бабы «волос долог, да ум короток» (кстати, полной противоположностью этой пословице может служить пример Екатерины Великой, у которой были очень длинные и густые волосы). Тупая она, русская женщина, несмышленая, несообразительная, и думать ей не полагалось. Жизнь текла, как в пословице «куда иголка, туда и нитка», «ндраву» мужа ни в чем не препятствуя. Исстари говорили: «бабья доля, что рабья воля». И так было не только в России. Вы посмотрите, что с бедными женщинами мировая история вытворяет!

Готтентоты обращались с ними хуже, чем со своим скотом, на первое место ставя овцу, потом собаку, а уж потом жену. И как тут не согласиться с очень проницательным ученым Шарлем Летурно, который прямо сказал, что «без всяких преувеличений можно утверждать, что женщина была первым домашним животным человека» [9] Ш. Летурно. «Прогресс нравственности». СПб. 1910 г., стр. 109. .