Анри Пиренн - Средневековые города и возрождение торговли

Как положение личности, управление страной, так и фискальная система, основной характер самого права подвергаются изменению в городах. Сложная и формальная процедура очищения, ордалии, судебный поединок — все эти суровые методы испытания, которые слишком часто допускают случайность или при которых настоящая случайность решает судьбу процесса, в свою очередь, вскоре приноровились к новым условиям жизни городской округи. Старые суровые формы договора, которые установил обычай, также быстро исчезли, как только экономическая жизнь стала более сложной и более активной. Судебный поединок не мог долго продержаться в среде купеческого и ремесленного населения. Доказательство через свидетелей было поставлено на место доказательства через соприсяжников, раньше, чем городские судьи заняли скамьи. Вергельд, старая цена крови, уступил место системе штрафов и телесных наказаний. Наконец, законные сроки, такие первоначально длинные, были значительно уменьшены. Не только судебный процесс был смягчен. Содержание права эволюционировало параллельно с ним. В вопросах брака, наследования, заклада, обязательств, ипотеки и особенно в вопросах торгового характера новый свод законов вошел в города, и юриспруденция их судов создала гражданскую практику, очень сложную и точную.

Городское право характерно не меньше с уголовной точки зрения, чем с гражданской. В таких поселениях, как города, были люди всякого положения, занимаемого ими в жизни; в этой среде, где были в изобилии путешественники, бродяги и авантюристы, была необходима суровая дисциплина, чтобы сохранить безопасность. Она была равно необходима для устрашения воров и бандитов, которые всегда, как показывает история культуры, собираются в торговых центрах. Действительно, даже в такую раннюю эпоху, как Каролингская, города с их укреплениями, о построении которых заботился богатый класс, казалось, пользовались специальным миром. [144] 144 Capitularia regum Francorum, edit. Boretius, v. II, 405. Это то самое слово мир, которым, пользовались в XII в., чтобы обозначить уголовное право города.

Этот городской мир был исключительным законом, более суровым, более жестким, чем закон деревенских округов. Это было настоящее чудовище телесных наказаний — повешение, обезглавливание, кастрация, отрезание членов. Он назывался при всей своей суровости lex talionis — око за око, зуб на зуб. Очевидно, его намерение было подавить преступления страхом. Всякий, кто вступал в ворота города, дворянин, свободный, бюргер, одинаково подчинялись ему. Находясь под действием такого права, город, так сказать, был в перманентном состоянии осады. Но в этом праве города находили мощное средство объединения, потому что оно простиралось как на суд, так и на сеньории, дробившие раньше территорию. Оно беспощадно все регулировало. Больше, чем общность интересов и жительства, право содействовало тому, чтобы сделать однообразным положение всех жителей, разместившихся внутри городских стен, и создать средний класс. Бюргеры были в сущности группой людей мира (homines pacis). Городской мир (рах villae) был в то же самое время городским правом. Эмблемы, которые символизировали юрисдикцию и автономию Города, были все эмблемы мира; таковы были, например, крест или символ, поставленный на каменном постаменте на рыночной площади; башня для колокола (Bergfried). Эти башни поднимаются над центром нидерландских и северо-французских городов; эти статуи Роланда так многочисленны в северной Германии. В силу мира, которым был наделен город, последний составлял особый юридический округ. Юридический принцип территориальности нес вместе с собой и принцип персональный. Все одинаково подчиненные одному и тому же уголовному закону бюргеры неизбежно, рано или поздно становились участниками одного и того же гражданского закона. Городская деятельность простиралась до границ городского мира, и город составлял юридическую общину в пределах своих укреплений.

Мир, в свою очередь, содействовал сильно тому, чтобы город стал общиной и имел, действительно, клятву, как санкцию мира. Это предполагало conjuratio всего городского населения. И клятва, данная бюргерами, не была равносильна простому обещанию повиноваться муниципальной власти. Она превращалась в суровые обязательства и налагала суровый долг сохранять и уважать мир. Каждый juratus, т. е. каждый, принявший клятву гражданин, был обязан оказывать помощь всякому гражданину, который звал эту помощь. Таким образом, мир вырастал среди членов общины в перманентную солидарность. Отсюда термин "братья", которым иногда обозначали горожан, или слово amicitia, употребляемое в Лилле, например, как синоним слова pax . И поскольку мир относится ко всему населению, то позднее отсюда возникла коммуна. Имена, которые были даны в некоторых местах муниципальным магистратам, "хранители мира" в Вердене, "хранители дружбы" в Лилле, "дававшие клятву мира" в Валенсьене, Камбре и во многих других городах — все это позволяет видеть тесную связь отношений между миром и коммуной.

Другие причины естественно содействовали рождению городских общин. Самая мощная среди них была нужда, рано почувствованная бюргерами, упорядочить налоги. Капиталы были необходимы для общественных неотложных дел и прежде всего для сооружения городской стены. Всюду нужда в постройке этих защитных укреплений была отправным пунктом для городских финансов. В городах области общинное обложение получило характерное имя firmitas. В Анжере самые древние муниципальные счета были счета по сооружению укреплений и вала города "clouaison, fortification et emparement. Всюду часть штрафов предназначалась adopus castri для улучшения укреплений города. Налоги, естественно, обеспечивали способы покрыть нужду в средствах. Для того, чтобы подчинить плательщиков, было необходимо обращаться к мерам понуждения. Всякий обязан был участвовать сообразно своим средствам в издержках, которые диктуются интересами целого. Кто отказывался нести обложение, которое интересы города вызывали, изгонялся из города. Позднее, коммуна стала обязательной ассоциацией, моральной личностью. Согласно фразе Бомануара, она составляла: Compaignie, laquelle ne pot partir ne deseurer, ancois convient qu'elle tiegne, voillent les parties ou non qui en la Compaignie sont", то есть коммуна — общество, которое не может быть распущено, но которое должно жить независимо от желаний членов, которые его составляют. [145] 145 Beaumanoir. Coutumes de Beauvaisis, edit. Salmon. I. Таким образом, город средневековья был одновременно судебным округом и коммуной.

Поскольку город был независимым судебным округом, он должен был иметь, во всяком случае, свою юрисдикцию. Городское право, ограниченное стенами города, в противоположность деревенскому праву, праву внешнего мира, должно иметь специальный трибунал для его применения, и бюргеры должны иметь, следовательно, гарантию для своего привилегированного положения. Такова специальная статья, которая налицо почти в каждой муниципальной хартии: бюргеры могут быть судимы только своими собственными магистратами. Последние — это неизбежное следствие — брались из городской среды. Было то существенно, что они являлись членами коммуны и естественно последняя, в большей или меньшей степени, принимала участие в их назначении. В одних местах право назначения принадлежало сеньору; в других местах прибегали к сложным формальностям: многостепенные выборы, жеребьевка и так далее, что очевидно имело целью устранить подкуп и фальшь. Очень часто председатель трибунала (мэр, бейлиф и т. д.) был офицер сеньора.