Анри Пиренн - Средневековые города и возрождение торговли

Случалось иногда, тем не менее, что город имел нечто сказать при его выборах. Город гарантировал себя клятвой, которую избираемый должен был дать в том, что он будет уважать и защищать городские привилегии.

Немногие города XI–XII века владели специальными судами. В Италии, на юге Франции, в некоторых частях Германии члены судов носили имя консулов. В Нидерландах и на севере Франции они назывались эшевенами, или альдерменами. В других местах они были названы присяжными — jures. В зависимости от местных условий широта юрисдикции, которой они обладали, также варьировалась очень значительно. Марго бывало, что сеньор оставлял себе некоторые особые дела, но эти местные различия имеют мало значения. Существенно то, что каждый город, в силу того, что он был признан судебным округом, имел свой собственный суд. Его компетенция была установлена городским законом и ограничена территорией, к которой этот закон относился. Иногда вместо одной корпорации магистратов, их было несколько и каждая имела свои специальные атрибуты. Во многих городах, особенно в епископских городах, где муниципальные институты были результатом восстания, можно было видеть, бок о бок с альдерменами, над которыми сеньор имел большее или меньшее влияние, корпорацию присяжных, которая наблюдает за делом городского мира и особо компетентна в вопросах, возникающих из толкования коммунальных статутов. Однако нельзя здесь входить в детали; достаточно показать общую эволюцию, без того, чтобы отмечать бесчисленные варианты.

Город, как коммуна, по статуту управлялся советом (consilium, curia). Этот совет иногда совпадал с трибуналом, а некоторые лица бывали одновременно и судьями и администраторами для среднего класса. Очень часто, однако, совет имел свой особый состав. Его члены получали свою власть от коммуны. Они были ее делегатами, но она не отказывалась от власти всецело в их пользу. Назначенные на короткое время, они не могли узурпировать власти, которая была им доверена. Позднее, когда городская конституция развилась и когда администрация стала сложной, они создали настоящую корпорацию, над которой влияние народа стало слабо ощущаться. Сначала же было совершенно иначе. Присяжные, облеченные обязанностью охраны общественного блага, были только представителями, очень схожими с „лучшими людьми" городов Новой Англии, только исполнителями коллективной воли. Доказательство этого заключается в том, что сначала они не имели основной характерной черты каждой организованной корпорации, центральной власти, председателя. Бургомистры и мэры коммуны были, действительно, относительно позднего происхождения. Они не существовали раньше XIII в., они принадлежали к эпохе, в которую характер учреждений имел тенденцию изменяться, в которую ощущалась нужда в большей централизации и в более независимой власти. Совет вступил на путь административной рутины. Он ведал финансы, торговлю и промышленность. Он наблюдал и следил за порядком в общественных делах, организовывал продовольствие города, регулировал экипировку и содержание армии коммуны, основывал школы для детей, заботился о поддержании приютов для старых и бедных.

Статуты, определявшие это, составляли настоящий остов муниципального законодательства, из которого, севернее Альп, едва ли что-либо существовало раньше XIII в. Но внимательное изучение этих статутов приводит к убеждению, что они только развивали и очищали более древнюю форму правительства.

Нигде, может быть, дух новаторства и практическая сметка среднего класса не выступали более ясно, чем в области администрации. [146] 146 Монументальная работа Эспинаса — Espinas. La vie urbaine de Douai au Moyen ade. Paris, 1913.4 —должна быть использована, чтобы получить идею о разнообразии мероприятий городского регулирования. Дело, сделанное в этой области, кажется более достойно замечания в том отношении, что оно было оригинально. Ничто в прежнем порядке вещей не могло служить примером для этого, поскольку нужды, ради которых все это предпринималось, были новые нужды. Это делается ясным, например, если сравнить финансовую систему феодальной эпохи, с той, которую ввели городские коммуны. При первой системе налоги были просто фискальным побором, установленным и вечно обязательным, не соответствующим средствам плательщика, падающим только на народ; доходы являлись добавлением к вотчинным источникам князя или сеньора, который собирал их, без того, чтобы какую-либо часть их прямо направлять на пользу общества. Вторая система не знала ни исключений, ни привилегий. Все бюргеры, пользующиеся какой-либо выгодой от коммуны, были одинаково обязаны участвовать в ее издержках. Доля каждого была пропорциональна его средствам. Сначала она была вообще высчитываема на основании доходов. Многие города практиковали этот способ до конца средневековья. Другие заменяли его акцизом, т. е. косвенным обложением, падавшим на предметы потребления и особенно на продовольствие, так что богатый и бедный были облагаемы сообразно своим издержкам. Но этот городской акциз не был никоим образом связан со старыми рыночными пошлинами. Он был гибок, насколько последние были лишены этого. Но какую бы форму они ни принимали, доходы с этого обложения всецело передавались на нужды коммуны. В конце XII в. фискальная система развилась; в это время могут быть открыты первые следы муниципальных отчетов.

Продовольствие города и регулирование торговлей и промышленностью свидетельствует более ясно о разрешении бюргерами социальных и экономических проблем, которые ставились перед ними условиями их существования. Они должны были заботиться о существовании многолюдного населения, обязанного получать запасы продовольствия извне, защищать своих мастеров от иностранной конкуренции, выяснять запасы сырья и заботиться о сбыте изделий. Они достигали этого системой регулировки, так чудесно соответствующей их целям, что она могла быть рассматриваема, как искусство своего рода. Городская экономика была равноценна с готической архитектурой, которой она была современница. Она создала с полной завершенностью — и можно, сказать, создала из ничего — социальное законодательство, более совершенное, чем законодательство какого-либо другого периода в истории, включая и капиталистический. Устраняя с дороги посредников между торговцем и покупателем, она обеспечила бюргеру дешевую жизнь, безжалостно преследовала обман, защищала мастера от конкуренции и эксплуатации, регулировала его труд и его заработок, охраняла его здоровье, обеспечивала выучку мастерству, запрещала женский и детский труд и в то же самое время удерживала в его собственных руках монополию по снабжению соседней округи его изделиями и открывала далекие рынки для торговли.