Сергей Баленко - Афганистан. Честь имею!

Когда к душманам подошло подкрепление, они пошли огромной толпой на наших бойцов. Основной удар приняла на себя шестерка разведчиков лейтенанта Чихирева, ведь она была впереди, на своем НП. Ребятам приказали держаться до подхода основных сил десанта. Когда командир роты прорвался к высоте, лейтенант и еще один боец его группы уже погибли. Трое были ранены. Высоту, с которой можно было держать под огнем всех десантников и оборвать десятки жизней, душманы не взяли. Не взяли, и всё. Недаром этих ребят «духи» называли «полосатые черти».

«В московский госпиталь к Диме ездил папа, Михаил Михайлович, в конце апреля, видел его живого, разговаривал с ним, — продолжает вспоминать Ирина Михайловна. — В палате лежало несколько ребят. Папа рассказывал, что было очень жарко, но окна открывать не разрешали. Дима лежал в одних плавках с перевязанным животом. Был весел, говорил, что скоро домой. Когда еще был в Ташкенте, в госпитале, писал нам, чтобы ждали его в гости летом вместе с Татьяной, его девушкой. Писал, что ему уже лучше, начал вставать. Мы, конечно, радовались этим новостям, потихоньку успокаивались. Потом письмо из Ташкента с просьбой не писать, так как переводят в Москву, в госпиталь, для полного выздоровления. Мы сразу забеспокоились. Еще больше беспокойства добавило письмо из Москвы, написанное не Диминой рукой, но от него. Сообщал, что была еще одна маленькая операция, писать пока тяжело, но чувствует себя хорошо. В начале мая пришло письмо, написанное им самим, в котором сообщал о хорошем самочувствии, приглашал к себе в госпиталь и обещал скоро приехать лично. Юра, мой муж, собрался и поехал в Москву.

14 мая, в день смерти брата, Юра приехал в госпиталь. Самому пришлось одевать Диму, ушивать форму: Дима сильно похудел. Юра съездил в город, купил знаки различия, прикрепил все на форму, положил его в гроб, и поехали они домой…

Последним с Димой виделся папа в конце апреля. Был он и 12 мая в госпитале, но его не пустили в палату и, ничего вразумительного не добившись, он вернулся домой с плохими догадками…

Родителей наших уже нет в живых. Лежат недалеко от Димы. Наш сын Димка, названный в честь дяди, которому уже 11 лет, внешне похож на брата. А дочь Марину Дима успел понянчить, когда та была совсем маленькой. Он и с роддома нас забирал, и молоко носил, и рыбу нам ловил…

Есть улица, названная в честь Димы Белых, есть сельский музей, в котором есть экспозиция о Диме, в бывшем колхозе было поле, названное в честь Димы. Поле осталось, колхоза нет, табличка стерлась.

В 1988 году наш дом был ограблен, унесли все ценное, Димины награды. Документы остались. Искали два месяца, потом закрыли дело, а нам официально не сообщили. Узнали случайно, недавно. Хотелось бы конечно, чтобы награды нашлись, это большая память для нас и наших детей. Но в нашем военкомате нет даже документов, что они были у Димы.

Остались книга А. П. Чехова „Скучная история“, бритвенный станок, письма, несколько фотографий. Вот и все…»

Димка был тенью своего командира, лейтенанта Чихирева, его бессменным помощником во всех выходах. Вот и в том последнем бою командир передал ему по радиостанции: «Белочка, Белочка, я ранен…» Дима с пулеметом бросился к нему, но сам был ранен в живот с повреждением позвоночника и умер в госпитале…

Дима Белых перед смертью вспоминал своего друга и боевого командира Сашу Чихирева. Между собой они даже полным именем называли друг друга редко, а по отчеству — тем более. Они были еще совсем молодыми, двадцать с небольшим, но сколько мужества, такта…

«Так и не успел спасти Сашу!» Об этом писал отец Димы Нине Борисовне Чихиревой. Вот эти строки: «Дима в каждом письме восхищался Сашей, сказал мне, когда я посетил его в госпитале в Москве: как жаль, что погиб командир, хороший был человек… Все его в роте любили. Иногда так шуткой поддержит — никакого привала не требуется. А рассказчик великолепный».

Какое душевное мужество и благородство нужно иметь, чтобы перед смертью жалеть о том, что не удалось спасти друга даже ценой собственной жизни.

Спи спокойно, Белочка… ты выполнил свой долг, как Герой.

Когда мы читаем письма этих ребят, присланные их родителями, то поражаемся трогательной нежности, которая проскальзывает между строк о боях, душманах, десантах, караванах. Да, они нежно любили своих матерей и старались не огорчать их. Дима Белых писал бодрые письма из госпиталя, даже не сообщал, что тяжело ранен. На обратных сторонах листов рисовал небольшие карикатурки, чтобы рассмешить мать. А рана была смертельная…

…Мягкий пушистый снег стелился под ноги, искрился в лунном сиянии. Ярко светили звезды. Валерий звал в дом ребят, брал в руки баян — и звонкие задушевные мелодии звучали почти до утра, возвещая рождение Нового года…

«Никогда не думал, что так, до мельчайших подробностей, вспомню ту новогоднюю ночь, находясь далеко от дома. Так хотелось поговорить с вами. Друзья уже зовут смотреть „Голубой огонек“».

Это письмо Валерий Гричак дописывал уже утром первого дня 1987 года.

«Дорогие мама и папа! С большим и горячим приветом!

Я живой и здоровый, а еще лучшего здоровья желаю вам. Сегодня 1 января 1987 года. Новый год встретили нормально. Передачу „Огонек“ смотрел, но недолго, так как заснул. Больше не о чем писать, скоро вышлю свою фотографию. Извините за почерк, просто разбил два пальца и не очень удобно писать. Крепко всех целую.

Ваш Валерий».

Не знал он, что до смерти оставалось всего четыре дня. Это письмо пришло в родной дом через неделю, и счастливая мать, еще не ведая правды, тут же села писать ответ сыну…

С малых лет Валерий привыкал к работе, старался помочь отцу и матери.

«Всегда просил нас, — вспоминает мама Валерия Мария Михайловна, — дать ему какую‑нибудь работу. Когда мы с мужем возвращались вечером с работы, он отчитывался обо всем, что сделал. Загибал пальчики на ручке и перечислял. Не мог сидеть без дела, все хотел успеть. Как будто знал, что короток век его».

Как‑то отец Петр Дмитриевич, в то время заведующий фермой, высказал за ужином досаду, что некому пасти телят. И тут только заметил в комнате сына: «Не расстраивайся, папа, я помогу. Сумею, ведь я уже в шестом классе».

Не ленился рано вставать, запомнив как‑то услышанную от стариков поговорку: «Кто рано встает, тому бог подает». Старался все делать наилучшим образом. Тем более если обещал не подвести. На свою первую в жизни зарплату купил мопед.

…Бой не утихал. Нестерпимо пекло солнце, камни трескались от жары. Автоматы душманов «поливали» наших бойцов свинцовым дождем. Но ребята держались. Санинструкторы перевязывали раненых, которые, превозмогая боль, продолжали отстреливаться и не покидали своих позиций. Позади себя Валерий услышал голос санинструктора, который говорил, что без хирургического вмешательства тяжелораненый боец не выживет. Оглянулся. Товарищ лежал на земле и истекал кровью. Дорога к вертолетам простреливалась «духами». Ехать было рискованно. Приказать у командира язык не поворачивался. Валерий схватил раненого и потащил в машину…