Анатолий Грешневиков - Расстрелянный парламент

Хотя «Комсомолка» вскользь и упомянула имя Шумейко, причастного вместо Руцкого к канадскому банку и счету на 300 тысяч долларов… Называется учреждение, с именем которого связан и Якубовский. Но дело об этом, и об участии Шумейко никто не раздувает. Всех интересует Руцкой. Он хоть в Торонто не бывал, счета в банке не открывал, зато виновен тем, что он Руцкой. Это Якубовский бывал в Торонто… А Якубовский готов давать показания против чего угодно.

Вон и друг Якубовского тележурналист-нахал Караулов заявил о Руцком такую гадость, что Руцкой подал на него в суд. Многие россияне запомнили, что Руцкой по этой телепередаче облит грязью и обвинен в коррупции, но мало кто узнает, что Руцкой выиграет суд, и Караулов заплатит миллион за оскорбление…

Главное – успеть облить грязью, нанести смертельный удар по сопернику…

Ошиблись негодяи – Руцкой выдержал удар, в отставку не ушел, не струсил, продолжил борьбу.

Якубовский использовался мало, как оружие массового поражения – против Ба-. ранникова, Дунаева, Степанкова, Руцкого.

Замысел во много удался.

Якубовский говорил то с Бирштейном, то со Степанковым… То в него стреляли перед приездом в Москву, то после отъезда.

Замысел осуществлялся умело.

Когда наши депутаты побывали на даче у Баранникова и встретились с уволенными генералами, то прояснилась причина расправы с ними. Дело не только в том, что Баранников отказался возрождать политический сыск… Генералов убрали по «политической версии»; и Баранникова, и Дунаева.

Руцкой сражался до конца за свою честь. Даже когда его кабинет закрыли в Кремле, и он переселился в Белый дом – борьба продолжалась.

В конце лета Руцкой обратился к народу: «Граждане России должны знать, что во спасение режима лидеры радикал-демократов готовы открыто пойти на нарушение Конституции, использовав для этого в качестве предлога любые провокации…»

Народ, честно говоря, как всегда, безмолвствовал.

Ельцин после референдума выразил-вынес вердикт вице-президенту: «Я утратил доверие к Руцкому и освободил его от всех поручений, даваемых президентом».

Он освободил народ от Руцкого, а вице-президента от народа.

Межведомственную комиссию по борьбе с преступностью, которая скомпрометирована была Макаровым, он возглавил сам.

Сам себе голова.

Заниматься Якубовским и его шефом Бирштейном из Торонто, который признался, как Якубовский собирал фальшивки, компрометирующие Руцкого, – он не стал. Руцкого он уже не боялся. Выигран референдум… Еще немного – и Ельцин был уверен – у него появится новая Конституция, собственный Основной закон, дающий ему безграничную власть.

Безусловно, принятие Пятым (внеочередным) съездом народных депутатов РСФСР Закона «О Конституционном суде РСФСР», а также избрание членов суда, – знаменательная веха в истории российской государственности.

И «левые», и «правые» в предсъездовские и съездовские дни торопили друг друга принимать Закон. Конституционный суд рассматривался, как демократический институт, третья власть, гарант соблюдения всеми ветвями властями самой Конституции. Когда голосование и утверждение состоялись, а суд вступил в свои права, то каждый депутат, независимо от фракций, подумал о том, что в России теперь возможна демократия и невозможен тоталитарный строй, диктатура.

Конечно, под словом «ДЕМОКРАТИЯ» каждый понимал свое… Нам, патриотам, думалось, что суд не позволит Президенту Ельцину отступать от законности, что благодаря ему страна пойдет к правовому государству… С наличием третьей власти появилась элементарная уверенность в стабильности политики, конституционного строя, уверенность в продвижении реформ.

Отбор кандидатов в члены Конституционного суда был жестким. Вот тут единомыслие в депутатском корпусе кончилось. Каждая фракция, исходя из своих политических позиций и интересов, отдавала свои голоса тому или иному претенденту. Радикалов в основном мучал один вопрос, насколько кандидат лоялен к одной партии – коммунистической… Меня, как и коллег-патриотов, интересовало иное: уважают ли будущие судьи Конституцию, будут ли следовать ей и законам, обладают ли они государственным мышлением?

Среди некоторых моих вопросов к кандидатам был, например, такой: «… Вам, наверное, сегодня известно, что Черноморский флот, Севастополь, который защищали русские моряки, должен отойти по решению парламента Украины к Украине. С точки зрения правоведа, какую Вы можете оценку этому акту дать? И второе… Как Вы относитесь к тому, что иностранное государство на территории России арестовало советского офицера – омоновца Парфенова? Оценка правоведа».

Пропрезидентские депутаты отличались предвзятостью, им хотелось провести в суд своих кандидатов. Цель определенная – иметь в суде большинство своих сторонников, и тем самым опираться в критической ситуации на суд.

Из кандидатов лучше всех, на мой взгляд, выступил Валерий Дмитриевич Зорькин, профессор Высшей юридической заочной школы МВД СССР. Он вначале несколько слов сказал о своей докторской диссертации – позитивистской теории права… «В ней рассматривалось, каким образом в теории и на практике люди приходят, и вообще могут приходить (и закономерно приходят), к определенным ситуациям: когда право превращается в свою противоположность, то есть в произвол.»

В своей записной книжке я отметил эту фразу. В стране уже складывалась ситуация, когда законы попирались властью, когда с вступлением в должность первого Президента России у оппозиции появились первые обоснованные опасения… Не хотелось бы, чтобы демократические преобразования закончились произволом.

Зорькин мудро определил границы деятельности Конституционного суда, еще не будучи ни членом суда, ни его Председателем:

– Как вам прекрасно известно, в книге книг сказано: «Не судите, да не судимы будете». Переосмысливая это изречение, я бы хотел сказать, что Конституционный суд, на мой взгляд, не должен быть органом, который стоит над всеми и вся. Он – хранитель Конституции, а в Конституции заложены рамки самой государственности общества, права человека. И я думаю, с этой точки зрения Конституционный суд должен быть определенным помощником, быть на равных с законодательной и исполнительной властями. Только вместе они смогут обеспечить подлинно правовую основу, в том числе и в сегодняшней чрезвычайной, кризисной ситуации. Крен в любую сторону приведет к деспотизму. Этого не хотелось бы. Вот с этими настроениями я и давал согласие баллотироваться в Конституционный суд.

Я опять отметил слова Зорькина. Написал на листке жирными буквами – «Перспектива. Прогноз. Интуиция.»