Юсиф Джафаров - Гунны и Азербайджан

В данном случае прямое указание автора на время после смерти Месропа Маштоца (440 г.) не только не противоречит принятому в «Истории албан» способу датировки, но и является важным отправным пунктом для исследования последующего хода событий в целом. Согласно Каланкатуйскому, ученики Маштоца тремя группами отправляются в Иерусалим. «Местные духовники прикрепили к ним трех человек, чьим руководителем был Афанасий. Они смиренно просили Афанасия сопровождать их, чтобы они могли рассмотреть главные места в их стране». В течение святого сорокадневного поста на седьмое воскресенье Пасхи они прибыли в округ Большой Куэнк, что в покрытых долинами провинции Арцах. Здесь группа разделилась на перекрестке дорог на две части: первая осталась в местности, называемой Звездный холм, на севере, тогда как вторая поселилась за рекой Тертер, на юге, на прогалине леса, называемого Члах, «ибо обещали отпраздновать Пасху в этом месте».

Эти заключительные слова главы подчеркивают ряд существенных обстоятельств. Во-первых, довольно четко вырисовывается место действия: албанская провинция Арцах, гавар Большой Куэнк, река Тертер, т. е. северная часть нынешнего Нагорного Карабаха, Мардакертский район. Во-вторых, следует прямое указание на время года: согласно христианской традиции, сорокадневный пост предшествует календарной Пасхе, обычно празднуемой в апреле. Такова предварительная ситуация, обрисованная автором накануне грозного нашествия «северных племен». Между тем уже с самого начала XXIX главы события приобретают остродинамичный характер. Именно «в то самое время царь росмосоков, собрав свои войска, вместе с полком Тобельским, присоединив также войска гуннов, переправился на этот берег Куры, развернулся в провинции Ути и стал лагерем близ города Халхал. Здесь он отобрал трех полководцев и поставил их начальниками над большим войском. Он приказал им разделиться на три группы и отвоевать страны Албанию, Армению и Иберию. Третья группа войска достигла округа Арцах и в начале Пасхи стала грабить Большой Куэнк». Далее в этой главе речь идет о событиях, связанных с действиями этого третьего отряда в Албании. О двух других частях войска кочевников, напавших на Армению и Иберию, сведений в источнике нет. Предводитель третьего отряда, грабившего и опустошавшего Арцах, именуемый Каланкатуйским «гуннским полководцем» и «гуннским князем», под влиянием попавших ему в плен священников иерусалимской миссии принимает вместе со своим отрядом христианство и имя Теофил (греч. - боголюбивый).

Развязкой этих событий начинается и заканчивается XXX глава. В ней говорится, что крещеный гуннский предводитель Теофил приказал отпустить пленных, а на утро Пасхи сам отправился со своими священниками, многими другими обращенными и полком Агистратос в провинцию Ути и разбил свой лагерь близ причала моста на берегу Куры. Между тем великий царь росмосоков, возвращаясь со всем своим войском после набегов с многочисленными пленными и несметной добычей, переправился с восточной стороны через Куру и разбил лагерь напротив Теофила. В своем идолопоклонническом заблуждении он приказал принести жертву своим богам, как они делали в свои праздники. Увидев это, украшенный Христом Теофил и полк Агистратос в свою очередь согласно правилам христианской веры, с благословения святых отцов свои знамена украсили изображением Христа. Отказавшись участвовать в языческих жертвоприношениях, Теофил с 30-ю соратниками и священниками были казнены по приказу царя росмосоков. Два сына Теофила попытались бежать с остатками отряда, но были настигнуты и изрублены.

Анализ событий, описанных Каланкатуйским, послужил поводом для ряда по крайней мере спорных выводов в научной литературе. Сопоставляя сведения албанского историка с данными сирийской хроники Захарин Ритора, К. В. Тревер приходит к выводу, что отраженные в трех указанных главах события имели место в 531 г. (указ. соч., с. 228 - 229). М. И. Артамонов, указывая на хронологическое несоответствие внутренней связи рассказа Каланкатуйского с выводом К. В. Тревер, в свою очередь определяет приблизительное время вторжения 40-ми гг. V в. (с. 72, прим. 15). Исходя из этого очевидно, что реконструирование хода событий в Албании в этот отрезок времени невозможно на основании в первом случае неверной, а во втором - расплывчатой датировки. Между тем, принимая во внимание несомненную важность рассказа албанского историка, естественно предположить, что факт столь значительного вторжения кочевых племен на Кавказ после 440 г. (т. е. после смерти Месропа Маштоца) может найти либо косвенное, либо прямое подтверждение в других, близких к этому времени источниках. Действительно, такие исторические свидетельства имеются. С одной стороны, о двух больших вторжениях с севера на Кавказ сообщает Елишэ, а с другой - сведения о крупном набеге на Кавказ сохранил, как мы видели, Приск Панийский. Причем, если в первом случае Елишэ служит непосредственным источником Моисея Каланкатуйского в отражении событий V в., то во втором - зависимость албанского историка от текста Приска совершенно исключена.

Согласно Елишэ, первое вторжение относилось ко времени Иездигерда II и произошло около 452 г. через Дербентский проход (Чор), второе состоялось при Перозе, когда вторгшиеся в 460/1 г. через Дарьяльский проход (Аланские ворота) кочевники участвовали в подавлении восстания албанского царя Вачэ. В обоих случаях у Елишэ во вторжении участвовали гунны - хайландуры. Последнее нашествие почти буквально отражено Моисеем Каланкатуйским, в то время как первое опущено. Исходя из этого, можно предположить, что события, описанные Каланкатуйским, могут «быть основаны на привлечении местного албанского материала, насыщенною интересными подробностями, и соответствовать рассказу Елишэ о вторжении 452 г. на Кавказ гуннов - хайландур, тем более, что время и место действия, на первый взгляд, совпадают. Между тем даже беглое сопоставление текстов Елишэ и Каланкатуйского говорит об обратном: события 452 г. у Елишэ и нашествие «северных народов» у Каланкатуйского не имеют ничего общего. Основанные действительно на привлечении уникальных исторических свидетельств (по-видимому, не дошедшей до нашего времени албанской агиографии, т. е. описания жития святых), события, о которых идет речь у албанского историка, в гораздо большой степени находятся в связи с коротким, но четко датированным сообщением византийского историка о вторжении в Закавказье 466 г.

Для сопоставления сведений Приска с данными Каланкатуйского остановимся на анализе их основных моментов. Наиболее важным в этом отношении представляется вопрос о том, с каким именно проходом связано нашествие «северных народов» в рассказе Каланкатуйского. Сразу отметим, что, по мнению К. В. Тревер и М. И. Артамонова (указ. соч., с. 226 - 227) (с. 72, прим. 15), это вторжение было совершено через Дербентский проход. Аргументируя свое предположение, К. В. Тревер считает, что если бы кочевники проникли на Кавказ через Дарьяльский проход, то сначала они должны были появиться в Иберии, но в нее они устремились только после остановки у г. Халхал. Что ж, подобный ход рассуждений вполне приемлем, исходя из анализа политической ситуации в Закавказье 30-х гг. VI в., т. е. именно того времени, к какому К. В. Тревер и относит это вторжение. Вместе с тем он не представляется убедительным, исходя из анализа политической обстановки в Закавказье в середине V в., т е. после смерти Маштоца.