Николай Нозиков - Русские кругосветные мореплаватели

Переход от острова Св. Екатерины до мыса Горн был совершен в четыре недели. «Едва ли кто-либо совершал этот переход в такое короткое время», — замечает Крузенштерн.

В Великом океане задул крепкий западный ветер. Погода стала пасмурной, несколько дней подряд туманы мешали астрономическим наблюдениям. «Надежда» и «Нева», взявшие курс к Вашингтоновым островам, 12 марта потеряли друг друга из вида. С этого времени каждый из кораблей совершал свое плавание отдельно.

9 марта погода стихла. Крузенштерн и штурманы произвели наблюдения и измерения температуры воды на разных глубинах от поверхности моря. Так, в широте 50°20′ южной и долготе 72°45′ восточной на глубине 340 м. температура воды была +1 ½°, на 130 м +2 ½° Ц. а на поверхности + 3° Ц. В то же время температура наружного воздуха была + 4° Ц. Склонение магнитной стрелки было определено в 27°40′ восточное.

24 марта снова поднялся шторм. Свирепая буря продолжалась целую неделю.

Доктор Еспенберг, по приказу Крузенштерна, внимательно осмотрел всю команду и не нашел ни одного больного. Он уверял, что здоровье всех моряков, несмотря на трудности и невзгоды плавания, стало даже лучше, чем при выходе из Кронштадта.

17 апреля «Надежда» перешла южный тропик. Жара с каждым днем все более усиливалась. Задул пассатный свежий ветер. Вскоре установилась прекрасная погода, продолжавшаяся до прибытия корабля к острову Нукагива, самому замечательному из групп Вашингтоновых островов. Острова эти были открыты в мае 1791 г. капитаном американского купеческого корабля Инграмом во время его плавания к северо-западному берегу Америки. Спустя несколько недель эти же острова открыл француз Солид. Затем их посещали многие мореплаватели. Американец Роберте назвал их в 1793 г. Вашингтоновыми Вся группа этих островов, объединенная общим названием Маркизских, перешла затем к Франции!

5 мая моряки увидели сначала остров Фетугу, затем Огивао и несколько островов группы Нукагивы. 7 мая «Надежда» стала на якорь в бухте Анны-Марии острова Нукагивы.

Едва «Надежда» стала на якорь, как к ней подплыло несколько сот совершенно голых островитян. Они предлагали кокосы, плоды хлебного дерева и бананы. Дикари очень охотно меняли фрукты на куски старых железных обручей. За небольшой кусок обруча от бочки давали пять кокосов или четыре плода хлебного дерева. Куску железа островитяне радовались, как дети: они смеялись и с торжествующим видом показывали его друг другу. Заботясь всячески о предупреждении цынготных заболеваний среди команды, Крузенштерн распорядился сделать здесь большой запас кокосовых орехов, служивших прекрасным питанием. Орехи эти содержат очень хорошее молоко и масло и вкусное мягкое ядро. Каждый орех кокосовой пальмы, размером в детскую голову, это целый запас разных молочных продуктов. К великому удивлению наших моряков, между дикарями оказались два европейца: англичанин и француз, давно поселившиеся на острове. О причине своего поселения на острове они рассказывали много анекдотов, в которых трудно было отыскать истину. По внешнему виду они очень походили на туземцев. Их одежда, как и всех островитян, состояла только из узкого пояса.

Англичанин жил здесь семь лет. Судя по его словам, он был высажен на остров с английского купеческого корабля взбунтовавшимися матросами, к которым он не присоединился. Крузенштерну он предложил свои услуги для доставки пресной воды и продуктов. Крузенштерн охотно согласился, так как нашел в нем отличного переводчика, от которого можно было узнать многое о нравах и быте местных жителей.

Француз Ле-Кобрит, по его уверению, добровольно покинул свой корабль и остался на острове. Он прожил здесь десять лет и прекрасно сжился с дикарями.

Англичанин Роберте сообщил, что за время его пребывания на острове сюда приходило только два небольших американских купеческих судна.

Через несколько часов после прибытия «Надежды» приехал на шлюпке, сделанной из целого дерева, король острова Тапега Каттанова в сопровождении большой свиты. Это был стройный и сильный мужчина лет сорока пяти. Все его тело темного цвета и даже обритые раковинкой части головы были испещрены узорами. Он ничем не отличался от своих подданных. Вся его одежда состояла из единственного украшения — небольшого пояса из куска ткани, стянутого вокруг бедер.

Крузенштерн подарил королю нож и 14 метров красной материи. Он тотчас же опоясался ею. Свита, большей частью родственники короля, тоже получили подарки. Крузенштерн показал королю все судно, особенно удивил его пушками и объяснил их действие. На шканцах король заметил бразильских попугаев. Он долго любовался ими и получил, наконец, одного в подарок. Король на другой день прислал Крузенштерну в подарок свинью, большую редкость в Нукагиве. На следующий день с восходом солнца приплыли опять островитяне с плодами; плывя, одни держали фрукты на груди, другие на голове. Лодками пользовались немногие, преимущественно королевская свита. Дикари остались на «Надежде» до самого захода солнца, меняя на куски железа фрукты, плоды и изящные плетенки из соломы. Больших трудов стоило спровадить их с корабля.

В девять часов утра опять прибыл король со свитою, Крузенштерн повел их в свою каюту. Дикари смотрели на все с большим любопытством. Особенно понравился им портрет жены Крузенштерна, писанный масляными красками, и зеркало; они внимательно изучали заднюю его сторону, отыскивая там человека. Король долго любовался собой перед зеркалом. При каждом следующем посещении он тотчас же шел в каюту и простаивал по несколько часов перед зеркалом.

Отдавать визит королю поехали на берег Крузенштерн, посланник и все свободные от службы моряки. Крузенштерн велел сделать пушечный выстрел, поднять флаг и объявить корабль «табу», то есть неприкосновенным. После этого никто не мог осмелиться взойти на судно. По словам англичанина и француза, все островитяне были дикари-людоеды. Наши моряки отправились поэтому на берег вооруженными. Англичанин и француз сопутствовали им в качестве переводчиков. На месте высадки моряков собралась огромная толпа островитян, которые никакого враждебного отношения не проявляли и были очень услужливы.

11 мая пришла «Нева», заходившая на остров «Пасхи». Лисянский, надеясь встретиться здесь с «Надеждою», обошел вокруг острова, но поиски оказались напрасными. Из-за сильного ветра «Нева» не могла стать на якорь вблизи острова — грунт был ненадежен, и корабль могло снести на скалы. При вторичном приходе к восточной стороне острова «Нева» легла в дрейф [12] Лечь в дрейф значит расположить паруса таким образом, чтобы от действия ветра на одни из них судно шло вперед, а от действия на другие — назад. Во время лежания в дрейфе судно попеременно то идет вперед — восходит, то идет назад-нисходит, удерживая во время лежания в дрейфе свое почти первоначальное место. . Лисянский приказал спустить шлюпку и послал лейтенанта Повалишина с шестью гребцами на берег за фруктами и провизией.