Николай Нозиков - Русские кругосветные мореплаватели

Ночью с 3 на 4 января 1828 г. шлюп лавировал против весьма сильного порывистого ветра. Утром он вернулся к большому острову, подошел к его северной оконечности, и здесь на наружных камнях рифа моряки увидели много дикарей, вооруженных длинными копьями. Лодок около них было мало.

Против северо-западной оконечности острова, с высоким совершенно отвесным базальтовым утесом, моряки заметили большой проход в рифе и за ним удобную якорную стоянку. Здесь Литке решил еще раз попытаться найти подходящую гавань.

Для большей безопасности и ускорения производства промера дослали две шлюпки с лучшими гребцами, лотовыми и штурманами.

Сенявинцы спокойно подошли к проходу в рифе и измерили его ширину. Но едва они миновали узкий проход и собрались работать в открывшейся обширной и безопасной бухте, как островитяне, молча наблюдавшие до того, с криком спустили на воду свои пироги, спрятанные за камнями, и в один миг окружили и стеснили сенявинские шлюпки. Дикари хватались за борта, закидывали веревки на руль, уключины и весла. Холостые выстрелы из пистолета не производили теперь на них никакого действия. За каждым выстрелом следовал крик, и дерзость островитян возрастала. С неимоверным трудом шлюпкам все же удалось вырваться на свободу, и они возвратились на судно, не отыскав якорного места.

По этому поводу Литке пишет: «Конечно, мы могли бы держать дикарей в почтительном от нас расстоянии. Для сего оставалось одно средство — дать им почувствовать силу нашего огнестрельного оружия. Но средство сие почитал я слишком жестоким и готов был лучше отказаться от удовольствия ступить на открытую нами землю, нежели купить это удовольствие ценой крови не только жителей ее, но по всей вероятности и своих людей. И потому бухту сию, в ознаменование неудачи нашей и негостеприимного нрава хозяев, мы назвали портом Дурного приема и продолжали опись западного берега острова…»

Большой остров имел около 50 миль в окружности; наиболее высокий его пункт — гора, названная Литке Монте-Санто, — возвышается над водой на 900 м. Весь остров покрыт роскошной зеленью. Жилища, похожие на шалаши, большей частью скрыты лесом.

Закончив исследование побережья большого острова, «Сенявин» пошел к западу для осмотра замеченных в том направлении островов.

Затем «Сенявин» продолжал свой путь и к вечеру осмотрел южную часть группы. Она состоит из двенадцати разной величины коралловых островов, покрытых густой тропической растительностью. Все острова эти были необитаемы.

На другой день, 6 января, Литке перешел к северной части группы островов. На четырех из них людей не оказалось, а на пятом, самом северном, моряки увидели шесть дикарей, спускавших через буруны свою лодку. В ней они пустились вслед за «Сенявиным». Шлюп лег в дрейф. Дикари приближались к нему с песнями, плясками и помахивали большим куском красной материи. Подъехав к корме шлюпа, дикари обменяли красивые раковины, коралловые изделия и плоды на куски железа и ситцевые платки. Как моряки ни упрашивали их пристать к борту судна, дикари не приблизились. Литке сам подъехал к ним на шлюпке.

«… Беседа моя с ними мало удовлетворительная, — говорит Литке, — потому что, не останавливая внимания своего ни на минуту на одном предмете, говорили они все вместе, громко и скоро, не заботясь о том, что их понимают. Нам удалось узнать названия островов ближайшей группы и большого острова — Пыйнипет».

Променяв все свои безделушки и плоды, островитяне направились домой, а шлюп продолжал обследование островов и определение точного их положения.

Чтобы проверить, действительно ли большой остров называется туземцами Пыйнштет, Литке вернулся к нему на следующее утро, к западной его стороне. Вскоре к шлюпу подошли четыре пироги с островитянами, которые, после обычных песен, плясок и махания руками, пристали к судну. Это были простолюдины без старшин. Они ничего, кроме большого количества пресной воды в листьях клещевины, не имели и оказались очень скромными и толковыми людьми.

Через них Литке убедился, что название большого острова действительно Пыйнипет, что южная группа низменных островов называется Андема, а северная — Па-генема. Весь архипелаг открытых островов моряки назвали островами Сенявина (в честь победителя турок в Афонском морском сражении, имя которого носил шлюп).

Расставшись с островами, шлюп исследовал целый ряд островов Каролинского архипелага, которые, хотя и были ранее открыты, но никем не описаны. 20 января «Сенявин» подошел к островам Мартлока.

В одной из парусных лодок сидел человек в шляпе конической формы, на плечах у него был кусок из коры тутового дерева. Подойдя к борту, он объявил, что он тамоль (начальник, старшина) Селен. Литке отрекомендовался, в свою очередь, и дал ему перочинный ножик в перламутровой оправе. Селен отдарил его тремя кокосами, но не захотел дать веревку из кокосовых волокон, к которым они были привязаны, требуя еще ножей. При этом он показал огромный нож, в 25 an длиною, с костяной рукояткой, похожий на поварской, и объяснил, что хочет получить такой же.

Чтобы заманить тамоля на шлюп, Литке показал ему топор и обещал подарить его. Дикарь тотчас пристал к борту и смело взошел на шканцы. Он с интересом осмотрел весь шлюп. Литке пригласил его в свою каюту, и Селен, доверчиво оставив все подарки на палубе, сошел в капитанскую каюту и не выказал никакого удивления всему увиденному. Литке угостил его клубничным вареньем, английским печеньем и мадерою, которая очень понравилась дикарю. Сумерки прекратили их дружескую беседу.

На другой день, 21 января, шлюп приблизился к самому северному острову группы и пошел параллельно рифу, простирающемуся от него на запад.

Для производства астрономических и магнитных наблюдений и исследования Луганорских островов Литке решил остаться здесь некоторое время. Отыскивая вход в лагуну, шлюп прошел вдоль всей южной стороны группы. Риф между островами представлял собою настоящую плотину. Надежная гавань была найдена 3 февраля.

Вскоре приехали старый тамоль Эбун и Селен, первый луганорец, посетивший шлюп, Литке подарил им по белой рубашке, они взяли их с поклонами и благодарностью и поспешили надеть на себя.

Тамоль Эбун отличался удивительной скромностью и умом. Он перечислил Литке названия отдельных Луганорских островов и соседних групп. Литке взял мел, начертил на палубе все эти острова и просил Эбуна продолжать. Тот перечислил все неизвестные острова Каролинского архипелага.

Селен, увидев это, позвал из лодки много странствовавшего тамоля Телиагура, который начертил по-своему весь Каролинский и часть Марианского архипелага. Литке спросил его: «А что будет далее к северу и западу?» Тот провел черты и показал жестами очень ясно, что небо там упрется в землю, и кто хочет итти далее» должен подлезать под него.