Василий Васильев - И дух наш молод

В ту ночь меня разбудил поздний телефонный звонок. Звонил из Москвы Я. К. Берзин - мой непосредственный начальник. Павел Иванович, или, как мы его любовно называли, Старик, просил уточнить у пограничников - дело, насколько мне помнится, было ранней осенью, - где теперь в горах Памира находится со своей экспедицией Н. В. Крыленко, и по возможности встретить его. Тревога Берзина - старого друга Крыленко - была мне хорошо понятна. Высоко в горах, в пограничных районах, все еще можно было натолкнуться на группу, а то и банду басмачей. Я знал, что нарком юстиции республики не новичок на Памире. В 1928 году мне уже приходилось помогать ему, тогда Генеральному прокурору РСФСР, людьми, опытными проводниками, охраной. Вот уже шестой год Николай Васильевич именно так проводил свой отпуск: среди стремительных горных хребтов и ледников Памира - в составе, а чаще возглавляя комплексные экспедиции Академии наук СССР.

А сошлись мы близко еще раньше: на подмосковной даче Ворошилова в Кунцеве. Несколько раз вместе выезжали на охоту. Ничто так не сближает, как часы, проведенные у охотничьего костра. Приказ, точнее, просьбу Берзина я выполнил. Узнал о местонахождении экспедиции и несколько дней спустя с группой пограничников выехал ей навстречу. Крыленко я нашел на берегу бурной и коварной реки Кузгин-Су. Как я узнал потом, экспедиция не раз оказывалась в трудной, порой довольно опасной ситуации.

Члены экспедиции с помощью пограничников готовились к последнему броску, и мы больше суток провели вдвоем в небольшом глинобитном домике. Многое и многих вспомнили то за моим походным самоваром, то за шахматной доской, с которой Крыленко не расставался даже на Крыше мира. Николай Васильевич рассказывал, как ему пришлось играть с Ильичем в деревне Минино под Москвой, где они вместе бывали на охоте. Вспоминал, что Ильич называл шахматы "гимнастикой ума". Вообще о шахматах, как и об альпинизме, заслуженный мастер спорта Крыленко мог говорить ночи напролет. Я не переставал удивляться этому человеку. Профессиональный революционер, прапорщик царской армии, первый красный Главковерх (верховный главнокомандующий), выдающийся юрист, прокурор республики, нарком юстиции, остро чувствующий фальшь, непримиримый к врагам революции и почти всегда безошибочно понимающий, с чем пришел к нему человек, - с правдой или обманом. Блестящий публицист, талантливый трибун, автор ряда серьезных трудов по праву, по истории Октября, гражданской войны. И охотник, неутомимый путешественник, отличный ходок и лыжник ("лучший воскресный отдых - пройти на лыжах с компасом 50-60 километров"), один из первых советских альпинистов, отличный шахматист.

И во всем - блестящий организатор. Если туризм - то для всех (Крыленко долгие годы руководил Всесоюзным обществом пролетарского туризма). Если альпинизм - то массовый. "Горы коварны, опасны, но, - говорил Николай Васильевич, - человек может покорить их, если не будет отступать перед трудностями... Постоянный тренаж ума, ловкости, храбрости. Чем не школа для будущих воинов, красных командиров?"

Так же горячо он пропагандировал любимые шахматы. Председатель Всесоюзной шахматной секции, организатор и редактор шахматного журнала. Шахматы, в значительной степени благодаря Н. В. Крыленко, стали в те годы чрезвычайно популярными и в армии. В любом армейском клубе - секции любителей шахмат и крыленковские лозунги: "Дорогу шахматам", "Шахматы в массы". Он горячо мечтал о том времени, когда шахматы появятся в каждом советском доме, когда в этой древнейшей игре будут оттачивать свой ум, выдержку, волю рабочий и полководец, красноармеец и дипломат, рабфаковец и государственный деятель. Не раз наблюдал я Крыленко на охоте в лесах Подмосковья и на Кубани - в заказнике Старое жилище. Ходили мы с ним на кабана, на медведя. И охоте он отдавался с таким же знанием дела, с такой же страстью.

Токование глухарей, вспыхнувшее розовым крыло лебедя, четкий силуэт архара на горном утесе - от всего этого он получал огромное наслаждение.

Человек открытый, Николай Васильевич не прятал своих симпатий и антипатий. Ненавидел лицемерие, нравственную нечистоплотность; предельно скромный, не терпел ячества, заносчивости, комчванства.

Высокая принципиальность, требовательность к себе в другим сочетались в Н. В. Крыленко с огромной человеческой теплотой, отзывчивостью. Я знал немало людей, которые многим были обязаны ему. И не по принципу услуга за услугу. Просто он считал своим долгом, счастьем помочь человеку в беде без всякой корысти для себя. Крыленко не раз говорил, что в борьбе за нового человека суровая требовательность к самому себе должна сочетаться с человеческим, чутким отношением к другим.

Чем вызвано это столь пространное отступление? Правомерно ли оно в рассказе о незабываемом семнадцатом?

Мне хочется, дорогой читатель, чтобы, оставшись с этой книгой наедине, ты увидел не только события, но и людей, тех, чьими руками делалась революция, - бойцов ленинской гвардии.

Они - глубоко в этом убежден - принадлежат не только прошлому, не только истории.

Такие люди, как Н. В. Крыленко, всегда впереди. В них мы узнаем тот счастливый сплав советского образа жизни, характера, который складывается сегодня, ту гармоническую личность будущего, к которой нам идти, подниматься не одно десятилетие.

Рубеж (июльские события)

Тревожные вести с фронта. Предупреждение пулеметного полка. "Довольно ждать!" Драматическая ночь. Провокаторы за работой. "Долго ли рабочим терпеть?" Главная задача. Как боевые знамена...

Третьего июля я находился с небольшой группой охраны в особняке Кшесинской, где продолжала свою работу Вторая (экстренная) Петроградская общегородская конференция РСДРП (б).

Обстановка в городе оказалась крайне напряженной, чем и был вызван экстренный созыв конференции.

Делегаты Юго-Западного фронта, прибывшие в "Военку", рассказывали о полном провале наступления, которое началось 18 июня. В первые дни боев войска было продвинулись вперед и взяли несколько тысяч пленных. Однако лишь первые бои оказались удачными. Все больше давали себя знать усталость солдат, непонимание ими цели выступления. Наступление выдохлось. Надвигалась угроза контрудара со стороны кайзеровских войск. Временное правительство, готовя новые авантюры на фронте, пыталось свалить вину на большевиков и встало на путь массовых репрессий против революционно настроенных частей. На фронте и в тыловых гарнизонах начались массовые аресты. Командование угрожало солдатам смертной казнью. Последовал приказ о разоружении Гренадерского, Павловского и других революционных полков. Военный министр Керенский под угрозой применения вооруженной силы приказывал Гренадерскому полку сдать две трети пулеметов и выступить на фронт. В ответ пулеметчики приняли резолюцию-предупреждение: если революционным полкам и впредь будут угрожать раскассированном, то полк не остановится перед раскассированием вооруженной силой Временного правительства и других организаций, его поддерживающих.