Владлен Логинов - Владимир Ленин. На грани возможного

Его поддержал «межрайонец» Дмитрий Мануильский: «Вопрос о явке тт. Ленина и Зиновьева нельзя рассматривать в плоскости личной безопасности. Если бы вопрос разрешался в этой плоскости, каждый член партии сказал бы, что Временное правительство скорее перешагнет через наш труп, чем получит Ленина. Но приходится этот вопрос рассматривать в другой плоскости – с точки зрения интересов революции… Мы должны принять этот бой. Этого требуют интересы революции и престиж нашей партии». Поддержал резолюцию Володарского и Лашевич, предложив передать вопрос «на решение ЦК и тт. Ленину и Зиновьеву».

Ему ответил красноярский делегат, член партии с 1891 года Александр Шлихтер: «Ленин и Зиновьев не только наши вожди, но и члены партии, и, как у таковых, у них нет личной воли. И не существует вопроса, можно ли явиться при такой обстановке… Бывают моменты, когда следует являться, опасаясь быть растерзанным. Но вопрос: имеет ли партия право лишать себя указаний главных вождей?.. В резолюции мы должны сказать, что мы, с презрением отбрасывая клевету, говорим – не как обыватели, боясь репрессий, – не отдадим Ленина, а как представители пролетариата – не отдадим потому, что Ленин нам нужен, что революция не закончена… Мы переносим тяжесть обвинения с плеч Ленина на плечи партии» [738].

В конечном счете все сошлись на компромиссной резолюции Бухарина, заявлявшей о том, что в существующих условиях «нет абсолютно никаких гарантий не только беспристрастного судопроизводства, но и элементарной безопасности привлекаемых к суду». И эту резолюцию приняли единогласно.

Позднее, в 30-е годы, в прениях по этому вопросу выискивали «злокозненный умысел» тех или иных «антиленинцев». Это было чистейшим вздором. Те, кто выдвигал вопрос о «гарантиях», исходили из того, что обсуждать их «надежность» можно до бесконечности. И об этом прямо сказал Лашевич [739]. Но в самой постановке вопроса о «гарантиях» проявилось другое – то, что Ленин называл «конституционными иллюзиями», – поиски правовых гарантий в неправовом государстве, где верховодила военная клика.

О разногласиях между Лениным и членами ЦК, проявившихся после июльских событий, особенно о разногласиях со Сталиным, у нас долгое время ни писать, ни вспоминать не любили и не могли. Отсюда и стремление всячески их преуменьшить и замолчать. Между тем, сам Сталин этого не скрывал. В 1924 году он заявил: «После июльского поражения между ЦК и Лениным действительно возникло разногласие по вопросу о судьбе Советов. Известно, что Ленин, желая сосредоточить внимание партии на подготовке восстания вне Советов, предостерегал от увлечения Советами, считая, что Советы, опоганенные оборонцами, превратились уже в пустое место. Центральный Комитет и VI съезд партии взяли более осторожную линию, решив, что нет оснований считать исключенным оживление Советов» [740].

Нетрудно заметить, что суть разногласий изложена Сталиным весьма неточно. Ленин отнюдь не исключал возможности «оживления Советов». Наоборот, советуя временно снять лозунг «Вся власть Советам!», он исходил из того, что Советы неизбежно возродятся вновь и, в случае победы, власть перейдет именно в их руки. Но это будут «не старые Советы, а обновленные огнем борьбы, закаленные, обученные, пересозданные ходом борьбы» [741]. Иными словами, разногласия возникли не по вопросу о «судьбе Советов», а об оценке данных Советов в данный момент.

Но вполне возможно, что так, как изложил Сталин в 1924 году, толковали об этих разногласиях и на самом VI съезде партии. Стало быть задача, которую надо было решать Ленину не медля, состояла в том, чтобы довести свою позицию до сведения делегатов.

Была ли у него для этого реальная возможность? Да, была…

Говоря о связях Ленина, Шотман особо отметил: «Кроме меня, насколько мне известно, провизию, белье и проч. возила из города только А. Н. Токарева – петербургская работница» [742]. Однако Александра Николаевна Токарева осталась как-то незамеченной исследователями. Между тем, являясь членом партии с 1904 года и активным работников Выборгского райкома, с которым была тесно связана Крупская, она возила Ленину не только продукты, но и документы. А от него не только бельишко, но и рукописи статей [743]. Да и Шотман не ограничивался тем, что возил харчи и газеты. При первой же встрече Ленин вручил ему копию рукописи статьи «К лозунгам». С момента получения Серго этой статьи прошла уже неделя, а признаков ее публикации заметно не было, хотя с 23 июля в Питере, взамен «Правды», стала выходить газета «Рабочий и Солдат».

Через работника ПК А. Иодко Шотман передал рукопись в Кронштадт. Там ее отпечатали 5-тысячным тиражом. И «через несколько дней» Александр Васильевич привез в Разлив готовую брошюру. Расходы на ее издание были востребованы из кассы ЦК позднее: 31 июля и 2 августа, хотя на VI съезде она была распространена до 31 июля [744]. Таким образом, Шотман связывал Владимира Ильича с ЦК и ПК, а Александра Николаевна давала прямой выход на тех авторитетнейших рабочих-партийцев, которые устроили столь демонстративное голосование на общегородской конференции.

Роль рабочих-выборжцев в самом созыве VI съезда была велика, и на первом заседании Свердлов особо отметил, что в сложившейся ситуации были серьезные сомнения в том, удастся ли провести его в столице. И «только благодаря энергии Выборгского красного района удалось осуществить созыв съезда здесь, в Петербурге». Кстати сказать, и сам Центральный Комитет был вынужден перебраться в этот район (на Финляндский проспект, 8) под защиту выборгских рабочих. Заметим, что в небольшой комнате на третьем этаже, где разместился ЦК, постоянно работала Мария Ильинична Ульянова. И это был для Ленина еще один канал связи [745].

Опыт «воздействия» на делегатов общегородской питерской конференции у Владимира Ильича уже имелся. Но передать им июльские тезисы тогда не удалось. Теперь ситуация была иная. Делегаты VI съезда получили его брошюру «К лозунгам», доставленную Мусняченко из Кронштадта. На 29 июля в номер «Рабочего и Солдата» поставили ленинскую статью «Начало бонапартизма». А главное – «Тезисы доклада о политическом положении», написанные Владимиром Ильичем, тоже были доставлены до 29 июля [746].

Эта дата не была случайной. 28-го на утреннем заседании съезда Свердлов предложил «прервать доклады с мест и перейти к докладу о текущем моменте». Но делегаты отклонили это предложение. Лишь после утреннего и дневного, в самом конце вечернего заседания решили: «поставить 1-м пунктом порядка дня завтрашнего заседания текущий момент».

Но, как говорят в таких случаях, человек предполагает, а господь располагает. 28 июля была опубликована резолюция съезда «О неявке т. Ленина на суд». В тот же день Временное правительство постановило: предоставить министрам военному и внутренних дел право закрывать любые съезды. Какой съезд имелся в виду, сомнений не было: утром 28-го кадетская «Речь» напечатала материал «Съезд большевиков», из которого явствовало, что и о самом съезде и о его ходе имеется достаточно полная информация.