Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна

В городах на подъеме было ремесленное производство. В приморских провинциях увеличивалось число ткацких предприятий, шелковые и хлопчатобумажные ткани с которых шли не только на внутреннее потребление, но и на экспорт. Мануфактур еще было мало, основная часть производства была сосредоточена в традиционных мастерских – но и при таком уровне развития только в районе Шанхая в ткацком деле было занято около 200 тысяч работников. Несколько сотен тысяч человек занимались изготовлением фарфоровых изделий.

Нельзя сказать, что уже существовал развитый общенациональный рынок. Большая часть продукции реализовывалась на местных рынках или в пределах ближайших провинций. Но все более широким потоком некоторые виды продовольствия и сырья двигались с Севера на Юг, а промышленные изделия и рис – в обратном направлении. Основной транспортной артерией по-прежнему был Великий канал, но все интенсивней становилось и каботажное, прибрежное плавание.

Местная торговля тоже значительно оживилась, появились торговые села, куда везли товар и шли за покупками жители окрестных деревень, где все чаще устраивались ярмарки.

Великий Китайский канал сегодня

Китайский фарфор, шелка, изящные предметы декоративно-прикладного искусства становились все более популярными на Западе, и в XVIII в. увлечение ими даже породило особое направление в стиле рококо – «китайщину» (замечательный ее образец – интерьеры Китайского дворца в Ораниенбауме под Петербургом).

В начале XVIII в. китайские министры откровенничали в беседе с русским послом Измайловым, что это российское правительство очень высоко ставит интересы своего купечества, а в их державе торговлей занимаются «люди самые никудышные и слуги» – но в том же столетии поступления от торговли в казну стали составлять половину доходной части бюджета.

Культурная жизнь была оживленной и плодотворной. Хотя в литературных произведениях и на сцене благоразумнее было не критиковать деятельность властей и тем более не касаться болезненной сферы межнациональных отношений и не освещать с патриотических позиций события недавней истории. Во время «литературной инквизиции» (в 70-е гг. XVII в.) были даже публично сожжены произведения, повествующие о подвигах старинных богатырей, сражавшихся с иноземными завоевателями – в результате этой акции безвозвратно погибло немало ценнейших литературных памятников.

Но что касается политически нейтральной словесности, особенно классических произведений – к ней отношение цинских правителей было просто благоговейным. В многотомном сборнике поэзии эпохи Тан было представлено 2 тысячи поэтов и 50 тысяч их произведений. Двенадцать лет готовилось несравненное «Полное собрание произведений по четырем разделам литературы», вернувшее читателю множество забытых произведений. Увидели свет энциклопедические издания по всем отраслям знаний. При Канси вышла огромная энциклопедия, снабженная 10 тысячами прекрасных рисунков. Но и ее, и все вообще мыслимое превзошел составленный при его сыне Юнчжэне «Сыку цианьшу» – свод знаний с самого момента их зарождения объемом в 26 000 томов!

Все многообразнее становилось театральное искусство. В XVIII в. как синтез нескольких музыкальных и драматических традиций сложилась знаменитая Пекинская опера. А для анекдота можно отметить такого сценического монстра, как пьеса, состоявшая из нескольких сотен актов. Вряд ли это было высокохудожественное произведение, но представление ее растянулось на два года!

Художественная литература обогатилась прототипом «Саги о Форсайтах»: роман «История камня, или Сон в Красном тереме» повествовал о нескольких поколениях одного аристократического рода, причем появились элементы психологизма – чего прежде не было и что противоречило принципам китайской классической эстетики, нормативно, с позиций «сохранения лица» подходившей к выражению чувств героев.

Появился интерес к достижениям западной науки – с ними обитателей Поднебесной знакомили иностранные торговцы и миссионеры (которых, однако, в начале XVIII в. на некоторое время выдворили из страны, а единственным дозволенным местом торговли осталось Макао).

Стал постепенно отмирать обычай бинтовать ноги девушкам из знатных семей. Новым признаком аристократизма становились непомерно длинные ногти, которые не стригли годами.

В период своего наивысшего могущества империя Цин смогла решить многовековую, важнейшую для Поднебесной проблему. Маньчжурские правители, сами ближайшие потомки кочевников, хорошо понимали, насколько важно защитить земледельческую страну, страну богатых городов, от алчных взглядов и жестоких набегов из северных степей и с плоскогорий Тибета.

Империя Цин в XVIII в.

Еще до того, как маньчжуры двинулись в завоевательный поход на Поднебесную, они подчинили себе Корею, Восточную Монголию, многие сибирские народы. Когда же под их властью оказалась огромная страна со всеми своими неисчерпаемыми ресурсами, они приступили к захвату сопредельных с нею территорий, в первую очередь на севере и на западе. Серьезными противниками были государственные образования в Халхе (Северной Монголии), в населенной западными монголами-ойратами Джунгарии, а также государство тюрок-уйгуров Кашгария.

Борьба с Джунгарией, государством достаточно мощным, растянулась на много десятилетий и закончилась успехом только благодаря разыгравшейся там в середине XVIII в. междоусобице. Один из претендентов на тамошний престол, хан Амурсан обратился к Цин за помощью. Ну, и помогли – вступившие в Джунгарию китайские войска фактически взяли ее под полный контроль. Одумавшийся Амурсан поднял восстание, но оно было подавлено с крайней жестокостью. После всех обрушившихся на него бедствий население ханства сократилось вдвое. Вскоре, к 1759 г., было сломлено упорное сопротивление и кашгарского царства. На землях Джунгарии и Кашгарии была образована провинция, получившая название Синьцзян – «Новая граница». Это было знаменательное событие: «угроза с Севера» была ликвидирована на многие века (до тех пор, пока Мао Цзэдун не инкриминировал ее Советскому Союзу – но, будем надеяться, что и этот исторический этап стал областью полузабытых недобрых анекдотов).

Подчинение Тибета, этого огромного, площадью в 2 млн. кв. км высокогорного плато происходило иными методами – без излишнего кровопролития и без полной утраты им своей государственности. В 1720 г. китайские войска вступили в восточную часть Тибета, а в его столице Лхасе, – одном из важнейших мировых центров буддизма, резиденции далай-ламы, был размещен полуторатысячный гарнизон. Вмешательство во внутренние дела было порою беззастенчивым – вплоть до организации убийства неугодного правителя. К концу XVIII в. пришельцы контролировали финансы и внешнюю политику, важнейшие назначения в правительстве могли происходить только с их согласия.