Петр Асташенков - Советские Ракетные войска

Трогательны приводимые в стенгазете подробности того, как проектировалась и строилась первая жидкостная ракета. Вот что рассказала одна из сотрудниц ГИРДа.

«Работать было трудно. Помещение настолько не было приспособлено, что, приходя с жаркой солнечной улицы, мы через час дрожали, пронизанные адским холодом, сыростью. Приходилось выбегать на улицу греться или кончать работу.

Потом стали появляться деревянные полы, обшитые фанерой стены, обклеенные беленькими обоями. Стало теплей, и мы могли работать вместо часа и двух по четыре-пять часов. Наши чертежи побежали быстрей, стали завертываться в рулоны.

И вот первая партия чертежей пошла в работу на заводы. Медленно, но верно стал расти ГИРД. Появились свои станки, свои рабочие. Мы растем и крепнем.

А 17 августа в 19 часов ракета „09“ была в воздухе, ракета, рожденная идеей конструкторов и совместной работой бригады. Мы пережили громадное счастье. Вместе со взлетом нашей ракеты будто и мы выросли на ту же высоту… И мы действительно выросли. Наш ГИРД скоро займет место среди государственных институтов».

С большим волнением описывают очевидцы старт и полет первой ракеты.

«В августе, — пишет один из них, — в первых числах, стали готовиться к пуску ракеты „09“ в воздух.

Пуск был назначен на 9-е, но по некоторым причинам отложен на 11-е. Настал этот день. Поехало на полигон чуть не 30 человек. Настроение немного нервное. У станка народу масса. Каждый находит нужным дать совет. А тут и без того идет стечение самых неблагоприятных обстоятельств.

Вот уже совсем готово. Все спрятались в блиндаж. Кислород залит… но кран травит…

На исправление нужно минимум сорок минут. Наконец все в исправности. Все на местах. Вторичная неудача. Свеча не дала искры.

Этот день принес нам одну обиду, хотя на неудавшийся полет были простые объяснения. Это совсем не значило, что наша работа неверна и что ракета не полетит.

Наступило 13 августа. Второй день пуска. Народу гораздо меньше. У некоторых с первого дня пропала вера. И этот день не принес нам радости. Опять на неудачи были простые ответы. Виноваты сами. Признали свои ошибки. Но от этого не легче. И ракета не была в воздухе. И еще в некоторых сердцах исчезла вера. А дождливый день закончился тем, что перевернулась в канаву наша машина. Усталые, холодные и голодные, мы только в 12 часов ночи попали домой.

А к третьему дню пуска ракеты пронеслись слухи по цехам ГИРДа, что ракета не полетит, только зря тратим силу и время.

И вот 17-го в 1 час дня на полигон отъехала почти одна только 2-я бригада, жаждущая доказать производительность своей работы. Только 3–4 человека не потеряли интерес к нашей работе и поехали с нами.

Спокойно и тихо подготовлялась ракета в свой путь. Сердце сжималось при мысли — а вдруг опять что-нибудь помешает?..

Руководитель говорит: „Бросьте малодушничать. Ракета полетит, иначе оторвите мне голову“.

И вот все готово. Несколько раз он подходит взглянуть на манометр и знаками показывает повышение давления. Вот уж поджигается бикфордов шнур. Мы знаем, что еще минута, одна только минута… И что-то будет?!

Сердце жутко бьется. Кругом тишина. А эта минута кажется бесконечной и страшно длинной. Но что это? Шум, огонь. Глаза смотрят, не моргнув, а ракета будто удлиняется. Только когда она медленно и плавно взошла над станком, сообразили, что она летит.

Ведь это наша ракета, гордо и абсолютно вертикально, с нарастающей скоростью врезается в голубое небо. Полет длился 18 секунд, но эти секунды казались часами…

Весь вечер мы изливали друг перед другом свою радость. И очень было жаль, что в это время не было с нами К. Э. Циолковского, чьи идеи воплотились в действительность, жаль, что он с нами не пережил этих секунд захватывающего, громадного счастья».

Приведем рассказ о полете ракеты еще одного очевидца — Б. Шедко:

«День семнадцатого августа останется на всю жизнь в моей памяти потому, что в этот день я увидел, как первая советская ракета поднялась в воздух.

У меня было задание снять ракету во время полета. Когда было улажено со всеми неполадками и ракета была поставлена в станок, стали заливать кислород. А мы разошлись по своим местам. Я стоял за блиндажом, в трех метрах от места пуска, и ждал момента подъема, чтобы сфотографировать. Когда было все готово к пуску, нам крикнули, чтобы приготовились.

Затем с ревом и конусным пламенем ракета вышла из станка и поднялась в воздух. Вышла она на большую скорость и поднялась вверх метров на пятьсот, не меньше, потом, пройдя по горизонтали, упала в лесу, около забора.

В тот момент у нас у всех было такое настроение, что все были готовы от радости кричать. Я буквально обалдел и вместо ракеты заснял один лес».

«Вот кончена заливка, — пишет другой участник события, — бак унесен, и все, кроме притаившихся за блиндажом с фотоаппаратом, удалились.

На верхушке сосны закачались Иконников и Матысик. Давление в цилиндре ракеты поднимается равномерно, с каждой минутой вырастая на одну атмосферу. Вот нам показали на пальцах 12 атм. Вот уже 13,5. Звучит команда „Контакт“, открывается кран. „Есть, контакт!“ Приходит в движение магнето, и… из сопла появляется огненный конус, и одновременно, плавно скользя по направляющим станкам, блестящая сигара поднимается в воздух. Выйдя из станка, она, как бы почувствовав себя в родной стихии, ускорила свой полет. Вот она, уже в половину своей настоящей величины, выделяется, серебристая, на фоне голубого неба и начинает поворачивать в нашу сторону. Из сопла полетели огненные брызги — это металл; мы дружно полезли под прикрытие и, выставив оттуда головы, следим за ее полетом.

Вот, пройдя некоторое время горизонтально, она стала снижаться, наконец коснувшись верхушек деревьев и скользнув меж ветвей, зарылась носом в землю.

Все это продолжалось 18 секунд, но для нас, наблюдающих, время остановилось. Все бросились бежать к забору, за которым еще слышалось дыхание ракеты.

Гирдовцы один за другим исчезали за ним. Мы же, взобравшись до проволоки, с тоской поняли, что это не наших ног дело, и, соскочив обратно, принялись исследовать забор, заметя в одном месте недостаток одной доски… увеличили его до двух досок. При полном одобрении начальства полезли и мы, поспешили к месту падения ракеты».

Продолжает рассказ еще один участник пуска первой ракеты.

«Все у ракеты, лежащей на земле, лица возбужденные, радостные, говорят хором, трудно разобрать, но это и не нужно, понятно все и без слов — слишком радостные лица.

Весело собираемся домой. Весь путь до Москвы звучат песни, прерываемые захватывающими воспоминаниями, возбуждение и радость не спадают. Радость не без причины, ведь в этот день в нашей стране овладели новой, неведомой отраслью техники».