Михаил Шевченко - Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?

Происходившие в стране социально-экономические сдвиги, обострявшаяся классовая борьба, большие осложнения внешнеполитического характера вызвали ряд изменений и в государственном строе России. Общее направление этих изменений заключалось в дальнейшей централизации аппарата управления и усиления царской власти, в перерастании сословно-представительной монархии, т. е. монархии «с боярской Думой и боярской аристократией» в монархию абсолютную[254]. Во второй половине XVII в. значение боярской Думы как высшего государственного органа, возглавляемого царем, постепенно падает, ее функции заметно ограничиваются. Прекращает свою деятельность и другой орган сословно-представительной монархии – земские соборы. Последний земский собор обычного типа, принявший решение о воссоединении Украины с Россией, состоялся в 1653 г. В дальнейшем укреплявшаяся самодержавная власть при решении важнейших государственных вопросов обходилась уже без созыва земских соборов, ограничиваясь иногда совещаниями с представителями отдельных сословий. Начало становления абсолютизма выражалось также в сокращении числа приказов и в их реорганизации, которая чаще всего сводилась к объединению управления несколькими приказами в руках одного лица. На местах усиливалась власть воевод как агентов центральной администрации. Все эти сдвиги в области экономики, классовой структуры общества и политического строя государства обусловили характер и особенности развития крепостного права в России во второй половине XVII в.

Соборное Уложение 1649 г. туго затянуло петлю крепостного права на шее крестьянских масс, погасив в их сердцах последнюю искру надежды на возможность восстановления правил Юрьева дня. Вместе с тем оно явилось исходным рубежом для дальнейшего усиления власти феодалов над непосредственными производителями и вовлечения в орбиту крепостнических отношений новых и новых групп населения. При этом открытое, самое грубое насилие, которое сопутствовало крепостному праву на всем пути его развития, начинает проявляться особенно отчетливо. Существовавшие и ранее разного рода юридические акты, оформлявшие наем лично свободных людей к феодалам, приобретают теперь ярко выраженный закрепостительный характер. Такими актами, в частности, являлись порядные грамоты или записи. В крестьянских порядных записях ХVI – первой половины XVII в. обычно оговаривалось предоставление феодалом новопорядчику участка земли, «подмоги» натурой или деньгами на обзаведение хозяйством и временной льготы от барщины и оброка, а иногда и от «государева тягла». Если крестьянин выполнял взятые обязательства или уплачивал феодалу неустойку, то он имел формальное право оставить старого владельца и уйти к новому. После Уложения 1649 г. содержание порядных грамот существенно меняется. Заключение договора о поступлении «вольных людей» в крестьянское тягло стало связываться с получением бессрочной ссуды, обязывавшей поряжавшихся никуда не уходить, жить у феодального владельца «вечно», «безвыходно». В результате порядные грамоты трансформируются в ссудные записи, которые зачастую не содержат в себе даже упоминаний о выдаче феодалом ссуды новопорядчику или предоставлении ему какой-либо оброчно-податной льготы. Система крепостного права в рассматриваемую эпоху достигает такой стадии развития, когда необходимость использования экономических факторов в качестве привлечения феодальными владельцами в их вотчины и поместья лично свободного населения уже отпадает.

Во второй половине XVII в. происходит дальнейшее стирание юридических граней между отдельными категориями зависимого населения, чему в немалой степени способствовало введение в 1679–1681 гг. подворного обложения. Переход от посошного обложения к подворному сопровождался привлечением к несению государственного тягла ранее свободных от него бобылей, половников, а также деловых и задворных людей, т. е. холопов, имевших земельные наделы и выполнявших крестьянскую работу. Этим самым был сделан новый шаг по пути слияния различных прослоек непосредственных производителей в одну бесправную массу тяглых людей, подчиненных общим для них законам крепостного права, а последнее начинает воспринимать самые жестокие черты рабства. Среди феодальных владельцев распространяются всевозможные сделки на крепостных. Их передают из рук в руки за долги в одиночку и целыми семьями. Крепостные становятся объектом заклада под взятую сумму денег. С середины 70-х гг. входит в обиход продажа крепостных.

Необходимо заметить, что такого рода факты во второй половине XVII в. были еще сравнительно редким явлением. Процесс только начинался. И в погашение долга, и в заклад, и в качестве объекта купли-продажи шли пока одни лишь вотчинные крестьяне. Бурное развитие этого процесса, его расцвет падает на XVIII в., когда поместья окончательно сольются с вотчинами, а крестьяне потеряют последние остатки человеческих прав и превратятся в простую материальную принадлежность их владельцев.

Крепостническое законодательство середины и второй половины XVII в. вызвало новый подъем классовой борьбы угнетенных слоев народа, которая, как и прежде, отличалась большим разнообразием форм – от всякого рода расправ с феодальными владельцами и раскольнических движений до открытых восстаний. Во второй половине XVII в. открытые народные выступления вспыхивали то в одном, то в другом месте. Характерно, что после принятия Соборного Уложения антикрепостнический протест крестьян в ряде случаев непосредственно смыкается с движением городских низов. Особенно глубоким и упорным проявлением борьбы народных масс против усиливавшегося крепостнического гнета была крестьянская война под предводительством С. Разина (1670–1671 гг.). Она охватила почти половину территории Русского государства и привлекла под свои знамена многие тысячи угнетенных людей. Правительство бросало на подавление народных выступлений огромные военные силы. Однако борьба закрепощенных масс против своих угнетателей, несмотря на самые жестокие карательные меры, не прекращалась ни на один день.

Говоря о резком обострении классовых противоречии в России после принятия Соборного Уложения, следует особо остановиться на крестьянских побегах, поскольку с отменой урочных лет они не только не прекратились, но, напротив, приняли невиданные до того размеры. Это тем более необходимо, что борьба с побегами крестьян, их сыск был тем стержнем, вокруг которого, как заметил А.Г. Маньков, наматывались важнейшие нити крепостного права на протяжении второй половины XVII и начала XVIII в [255].

По наблюдениям Т.И. Смирновой, крестьяне бежали главным образом из имений мелких и средних феодалов[256]. Причем одни из них, придерживаясь старой традиции, устремлялись на окраины государства, где крепостнический гнет был слабее, другие пытались найти лучшую долю в крупных вотчинах и поместьях центральных районов, в отличие от прошлого времени теперь крестьяне все чаще стали убегать большими группами, иногда целыми деревнями, унося с собой все необходимое для ведения сельского хозяйства на новых местах жительства. Такого рода побеги, нередко сопровождавшиеся полным разгромом барских усадеб, уничтожением крепостной документации, убийством ненавистных феодалов либо членов их семейств, по своему характеру далеко выходили за рамки обычного пассивного протеста. Чтобы обезопасить себя в бегах и затруднить установление своей личности, многие крепостные предварительно обзаводились поддельными отпускными грамотами, в которых значились под вымышленными именами. Средние и мелкие душевладельцы оказались не в состоянии приостановить бегство крепостных крестьян и холопов собственными силами и настойчиво требовали помощи от государственной власти. Используя всякий удобный случай, они прибегали к ставшему уже традиционным приему подачи коллективных челобитных правительству и самому царю. Эти челобитные дают яркое представление не только о существе жалоб феодалов и выдвигаемых ими требований, но и о характере крестьянских побегов того времени, Так, в челобитной поданной Алексею Михайловичу в 1657 г., дворяне и дети боярские Галича и других городов писали: «… крестьяне домишка наши разграбили, животы и пожитки наши побрали и сами от нас, холопей твоих, разбежалиси и, побежав, домы свои пожгли … Да те же, государь, наши разорители, приходя из побегов в наши поместьишко и вотчинишка, у нас, холопей твоих, и последних людишек и крестьянишек наших подговаривают и из поль лошади, приходя, крадут и всяким разореньем разоряют. А мы, холопи твои, коли излучимся в разоренных своих домишках, а не на твоей государевой службе и, увидав их побег и за ними сами в погоню ездим и людишек своих посылаем, и те наши беглые люди и крестьяне нас, холопей твоих, и людишек наших и крестьянишек до смерти побивают, стреляют из луков и ис пищалей. А где мы, холопи твои, беглых своих людей И крестьян и догоним, или в городех, или в чьем поместье и вотчине, и те наши люди и крестьяне с нами бьютца до смерти, а в городех, и в селах, и в деревнях на тех наших разорителей нам, холопем твоим, воеводы и прик зные люди споможения не чинят и их не имают…И ныне мы, холопи твои, оттех своих разорителей многие бродим по миру, скитаемся меж своею братью Христовым имянем…»[257]