Михаил Шевченко - Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?

Третьей основной причиной отмены крепостного права в России было нараставшее из года в год крестьянское движение. Оно было той социальной почвой, которая неизбежно порождала, питала и демократизировала антифеодальную, антикрепостническую идеологию в стране. В 1871 г. К. Маркс писал 3. Мейеру: «Идейное движение, происходящее сейчас в России, свидетельствует о том, что глубоко в низах идет брожение. Умы всегда связаны невидимыми нитями с телом народа»[334]. Это положение Маркса целиком применимо и к предреформенной России.

Десятки и сотни раз крестьяне пытались разорвать тяжкие цепи крепостного рабства. Десятки и сотни раз они терпели неудачу и поражения, подвергаясь зверским преследованиям со стороны помещиков и карательных органов царизма. Однако никакие репрессии не могли остановить их на пути к заветной цели. Своей самоотверженной борьбой крестьяне до основания расшатали феодальную систему хозяйства и ускорили победу капиталистических производственных отношений.

Особенно большую остроту и широкий размах крестьянское движение получило в период Крымской войны. Эта война до такой степени накалила внутреннюю обстановку в стране, что достаточно было самого незначительного повода, самого нелепого слуха для взрыва стихийного протеста крестьян.

Крестьянское движение периода Крымской войны страдало теми же недостатками, какие были ему присущи на протяжении всей феодальной эпохи – стихийностью, неорганизованностью, локальностью, наивным монархизмом. Но вместе с тем в нем заметны такие черты, которых не наблюдалось в предшествующие десятилетия. Новое заключалось прежде всего в масштабе движения, его размахе. Крестьянское движение этого периода было самым значительным и массовым после восстания под предводительством Е. Пугачева. Оно с большой быстротой развернулось на огромной территории государства, охватив сплошным массивом несколько крупнейших, наиболее густо населенных губерний. В движении прямо или косвенно участвовало много сот тысяч крестьян, причем поведение их отличалось необыкновенной стойкостью и упрямством. Это свидетельствует о том, что классовый антагонизм в стране достиг последней степени напряжения. Казалось, еще одна капля, – и запылает пламя крестьянской войны. Правда, волнения крестьян не переросли тогда в крестьянскую войну, но реальная возможность такого развития событий существовала, что подтверждается многими наблюдательными современниками. Так, известный либерал западнического толка К.Д. Кавелин писал: «Нет такого нелепого слуха, нет такого подобного повода, который бы не служил для крепостных достаточным предлогом для предъявления старинных притязаний на освобождение. Зловещим предзнаменованием служит при этом то обстоятельство, что полумирное восстание крепостных постепенно принимает все более обширные размеры. Все это может убедить даже самого благородного и ослепительного, что народ сильно тяготится крепостной зависимостью, и при неблагоприятных обстоятельствах из этого раздражения может вспыхнуть и разгореться пожар, которого последствия трудно представить»[335].

Необходимо подчеркнуть и то, что в 1854–1855 гг. довольно ярко проявилась солидарность помещичьих, государственных и других разрядов крестьян. Это обстоятельство очень важно, поскольку царское правительство, придерживаясь в своей политике принципа «разделяй и властвуй», постоянно возводило между ними стену недоверия и вражды.

Таковы особенности крестьянского движения периода Крымской войны. Социальная же его направленность не вызывает никаких сомнений. Это была борьба за волю, за освобождение от мучительного крепостного гнета. Крестьяне готовы были претерпеть любые лишения, чтобы только получить желанную свободу. Ради этого они даже соглашались добровольно подставить свою грудь под неприятельские пули на фронте. Конечно, в движении тех лет были налицо и патриотические мотивы, т. е. стремление крестьян принять участие в борьбе с иностранными захватчиками. Однако эти мотивы не следует слишком преувеличивать, как то делают некоторые исследователи, в частности Я.И. Линков. В ходе Крымской войны, когда крестьяне всех центральных губерний России практически не ощущали реальной угрозы чужеземного порабощения, патриотические мотивы в их действиях занимало менее чем второстепенное место. Они являлись своего рода знамением, которым крестьянские массы прикрывали свою многовековую мечту сбросить с себя ненавистное ярмо помещичьей власти. Наглядным примером этого служит тот факт, что с просьбами о поступлении в ополчение, как, например, видно из донесения воронежского губернатора министру внутренних дел, обращались одни лишь помещичьи крестьяне, из других же сословий, за весьма редким исключением, желающих не оказалось[336]. Отмеченный факт, разумеется, не умаляет истинного патриотизма крепостных крестьян, их горячей любви и преданности Родине. Однако свою Родину они хотели видеть не только суверенной по отношению к другим державам, но и освобожденной от феодально-крепостнического рабства.

Крестьянское движение не прекратилось и после окончания Крымской войны. Напротив, вслед за подписанием Парижского мирного трактата в 1856 г. обстановка тревожного ожидания в стране сделалась еще более напряженной, а ничем непреодолимое стремление крестьян к освобождению усилилось как никогда.

Непрерывно нараставшие волнения крестьян и поражение царизма в Крымской войне привели в движение и дворянско-помещичий лагерь. Понимание невозможности сохранить в неизменном виде свое господство в это время глубоко проникает во все слои правящего класса России. В период Крымской войны и после ее окончания среди помещиков и чиновников все чаще начинают раздаваться голоса о необходимости в кратчайший срок покончить с крепостным правом и провести некоторые другие преобразования. Об этом заговорили даже те, кто ранее выступал за незыблемость самодержавно-крепостнических устоев России. Ярким примером в данном случае может служить известный историк М.П. Погодин, являвшийся В 1830–1840 гг. одним из идеологов теории официальной народности. В середине 50-х гг. от пропаганды этой теории он переходит к резкой критике внутренней и внешней политики правительства. В своих «Историко-политических письмах», написанных в период Крымской войны, Погодин приходит к выводу, что Россия переживает «ужасное состояние», что жить и управлять по-старому дальше нельзя, так как это грозит большой опасностью[337]. А опасность шла от крестьян, реальная угроза всеобщего восстания которых стала ощущаться с особой остротой. По свидетельству современников, «страх из-за неповиновения крестьян царил тогда всюду – в столицах и в самых отдаленных закоулках… Крестьянские бунты грезились во сне и наяву»[338].