Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

Примером сбора и передачи бухарскими евреями информации было их сообщение в 1861 году оренбургским властям о новом прибытии в Бухару упомянутого выше Вольфа [221]. Один из русских чиновников под псевдонимом Казенный турист, сетуя на скрытность мусульман, справедливо писал в 1864 году: «Если вам удастся что-нибудь узнать о внутренней жизни Бухары, то разве от евреев». Результатом возросшей оценки местных евреев и взаимной симпатии между ними и этим чиновником стала его последующая запись: «…вообще бухарские евреи развитее своих патронов [мусульман], и многие из них воспитаны настолько, что могут судить о вещах, о которых коренному бухарцу и во сне не снилось» [222].

В 1868 году эмирской полицией по обвинению в содействии русским был арестован в городе Бухаре один из лидеров еврейской общины города, Аарон Кандин (1823–1909). Приговоренный к смертной казни, он спас свою жизнь переходом в ислам и выплатой большого выкупа – 3400 бухарских золотых тилля (13 600 рублей). По всей видимости, обвинения были небеспочвенными, поскольку даже после своего вынужденного перехода в ислам и переселения в качестве поднадзорного сановника во дворец Кандин умудрился, рискуя жизнью, передать в Россию секретные сведения через Гилеля Бененсона, путешественника и коммерсанта из города Борисова Минской губернии. В 1866–1869 годах тот объездил Европу, Китай, Индию, Афганистан, Персию и Бухару. Когда на территории последней он был арестован по подозрению в шпионаже, Кандин, узнав, что Бененсона собираются передать русским, переправил с ним информацию о попытках эмира организовать антирусскую коалицию, об эмирских шпионах в Самарканде, о боеготовности эмирской армии и настроениях бухарского населения [223]. Приезд в 1869 году в Самарканд из Бухары пленного Бененсона вместе с подаренными эмиром русскому царю слонами хорошо запомнился Арендаренко, который служил тогда джизакским уездным начальником [224].

Бухарские евреи также оказывали посредничество русским и в сборе сведений об их пленных в Средней Азии. Через посредничество бухарских евреев уральские и оренбургские казаки иногда выкупали своих родственников из плена или устраивали им побег [225].

Во время завоевания Средней Азии связь между бухарскими евреями и русскими властями еще более укрепилась. Русская военная администрация, заинтересованная в подробной информации о действиях мусульман, готова была предоставить бухарским евреям дополнительные правовые льготы. В ходе завоевания Ташкента в 1865 году, обеспокоенный продолжительным сопротивлением на улицах и желавший расширить число лояльного населения, генерал-майор Михаил Черняев отменил упомянутые мусульманские законы, действовавшие в отношении бухарских евреев и индусов [226].

После завоевания Туркестана бухарские евреи передавали русским властям информацию уже о приграничных странах. Так, один русский путешественник писал в 1872 году, что «евреи всегда были самым чувствительным барометром в деле политических движений в народе и в соседних ханствах, разнюхивая с удивительной быстротой и точностью такого рода затеи и предупреждая о них русских» [227]. В 1882 году бухарские евреи сообщили, что племя афганских туркмен готовится к нападению на Бухару [228]. В конце 70-х – начале 90-х годов XIX века бухарский подданный Натан Даматов, совершая поездки по торговым делам в Китайский Туркестан (провинция Синьцзян), по сообщению секретаря российского консульства в Кашгаре, «добровольно и безвозмездно, доставляя различные сведения и документы, как материал для разведывательной деятельности консульства, оказал последнему несколько весьма важных услуг» [229].

В ходе и сразу после завоевания, ожидая скорых перемен к лучшему, бухарские евреи не скрывали радости, когда встречали русскую армию в завоеванных городах. В 1864 году проживавшие в Казалинске бухарские евреи верхом на лошадях встречали проезжавшего через их город Черняева, захватившего незадолго до того кокандские крепости Чимкент и Аулие-Ата (ныне – Джамбул) [230]. Русский путешественник Петр Пашино, посетивший Туркестанский край в 1866 году, писал: «Евреи подчиненных нам городов более всех довольны сделанными нами успехами. В прежнее время они ходили пешком… теперь же права их сравнены с туземцами, и они зажили припеваючи» [231]. Верещагин, описывая угнетенное положение евреев под исламскими законами, отмечал перемены, произошедшие с ними к 1868 году: «Поэтому-то евреи держат себя так гордо в Ташкенте, они катаются там на великолепных лошадях, носят халаты ярких цветов и, встречая русского господина, отдают ему честь» [232].

Кауфман [233]в 1867 году, после своего назначения на должность туркестанского генерал-губернатора, писал военному министру Милютину из завоеванного Ташкента, что только евреи и индусы выразили приверженность русской власти [234]. Преданность бухарских евреев Ташкента новой власти отметил и первый его русский начальник Евсей Россицкий, когда в 1868 году передавал их письмо в областное правление. В этом письме, написанном по-русски, выражались признательность за освобождение из-под мусульманской власти и надежда, что русская власть будет защищать бухарских евреев от мусульман. Кроме того, оно содержало поздравление со взятием Самарканда и пожелание: «…дабы была в подданстве, но и сама Бухара, где бы могло наше еврейское общество… вырваться из покорения магометанского» [235].

Константин Петрович фон Кауфман (Туркестанский альбом: часть историческая / Сост. М.А. Терентьев. Ташкент, 1871–1872. Л. 4). Библиотека Конгресса США, Отдел эстампов и фотографий, LC-DIG-ppmsca-12261

Неудивительно, что нелояльность бухарских евреев к «покорению магометанскому» вызывала гнев со стороны мусульманского окружения. Наиболее ярко он проявился во время Самаркандского восстания. Вступив в Самарканд 13 мая 1868 года, Кауфман обратился к судьям, аксакалам (старейшинам) и купцам (видимо, как к мусульманам, так и к евреям) с приветственными словами, в которых поблагодарил жителей за радушный прием. Отвечая на вопрос, будут ли русские власти препятствовать свободному исповеданию разных религий в Средней Азии, Кауфман сказал собравшимся жителям Самарканда: «Каждый молится так, как его научили отцы; русский закон в это дело не вмешивается. Христианин, магометанин, еврей, индус – все молятся по-своему. Молитесь и вы…» [236]А во время произошедшей тогда же встречи Кауфмана с делегацией бухарских евреев Самарканда генерал-губернатор, получив осторожный отрицательный ответ на свой вопрос, не обижают ли их мусульмане, все-таки счел нужным заверить еврейских представителей: