Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

Немало сложностей возникало при получении иностранной литературы отдельными, пусть даже и выдающимися учеными. В дневниках академика Вернадского постоянно встречаются записи о перебоях с доставкой иностранной прессы. Так, в.феврале 1932 г. он писал: «Письма на почту о неприсылке “Weekly Times” [15] Очевидно, имеется в виду «The Times Weekly edition», еженедельное обозрение прессы, издававшееся с 1877 г. . Явно перехватывают и м. б. даже организованно. 3 естественно-исторических журнала приходят аккуратно, а этот — нет. Есть или любители читатели, или — за деньги. Легко свалить на цензуру: она явно не при чем, по крайней мере, заверяют и, я думаю, не лгут: они не чувствуют и не понимают всего ужаса и позора своей работы, чисты сознанием». Но уже через несколько дней, потеряв терпение, Вернадский приходит к противоположному выводу: «Не получаю “Weekly Times”: думаю, что помимо главной есть и 2-я цензура, и она действует самостоятельно» {111} 111 Вернадский В.И. Дневники: 1926–1934. М., 2001. С. 231, 246. . Позднее, в декабре 1934 г., он отмечал, что не доходит «New York Times» [16] Американская газета, издается с 1851 г. , и вообще — «доходили естественнонаучные журналы и теряются общие журналы и газеты» {112} 112 Вернадский В.И. Дневники: 1926–1934… С. 358. .

Трудно сказать, что имел в виду академик, говоря о «2-й цензуре», и существовало ли нечто подобное в действительности; тут еще много неясного. Конечно, общественно-политическая пресса, в отличие от чисто научных изданий, не могла не привлекать особого внимания соответствующих инстанций [17] В 1970–1980-е гг. автору много приходилось работать в отделе специального хранения (в просторечии спецхране) ИНИОНа с материалами зарубежной прессы. В газетах и журналах, и без того скрытых от большинства читателей, нередко встречались вырезанные места. Как правило, речь шла о материалах, посвященных советскому политическому руководству. Можно предположить, что существовал более высокий уровень допуска, и имевшие его могли читать «Times» или «Observer» без купюр. Поговаривали и о так называемом «втором спецхране», существование которого, однако, работниками библиотеки отрицалось. . Но вполне вероятно и другое: кто-то из работников почты интересовался происходящим в мире не меньше Вернадского.

Постепенно усложнилась ситуация и с получением научных изданий. «Одним из самых основных недостатков научной работы в нашем Союзе, требующим немедленного, коренного и резкого перелома, является ограниченность нашего знакомства с мировым научным движением», — писал

B. И. Вернадский председателю СНК В.М. Молотову в феврале 1936 г. Он подчеркнул, что с 1935 г. «наша цензура обратила свое внимание на научную литературу… Это выражается, в частности, в том, что с лета 1935 года систематически вырезаются статьи… Целый ряд статей и знаний становятся недоступными нашим ученым» {113} 113 Вернадский В.И. Из писем разных лет // Вестник АН СССР. 1990. № 5. С. 95. . Еще более резко академик высказался в августе 1936 г.: «Цензура вообще стала бессмысленно придирчивой, небывало глупой и бесцеремонной». Обращения Вернадского к главе правительства возымели, впрочем, действие: начальник Главлита C.Б. Ингулов получил выговор за «превышение власти», и на некоторое время ситуация применительно лично к Вернадскому изменилась к лучшему {114} 114 Week-end в Болшево, или еще раз «вольные» письма академика В.И. Вернадского // Минувшее: Исторический альманах. №23. СПб., 1998. С. 319. .

В сентябре 1938 г. вышел не подлежащий оглашению приказ уполномоченного СНК СССР по охране военных тайн в печати и начальника Главлита СССР, содержащий «Список учреждений и организаций, имеющих право получения запрещенной в СССР иностранной литературы».

Все учреждения и организации, там упомянутые, были разделены на 3 категории. В первую категорию входили 52 организации, имеющие право на получение без просмотра всей иностранной литературы, в том числе секретариат СНК, ЦК ВКП(б), Верховный Совет СССР, редакции «Правды» и «Известий», НКИД, Иностранный отдел ГУГБ НКВД, иностранные посольства (!), ТАСС, Институт марксизма-ленинизма, а также видные деятели иностранных компартий.

Вторую категорию составили 30 организаций и лиц, имеющих право получать всю литературу, кроме белоэмигрантской, троцкистской и фашистской, в том числе ВЦСПС, библиотеки им. В.И. Ленина, им. М.Е. Салтыкова-Щедрина и Академии наук, действительные члены Академии наук СССР.

Наконец, третья категория, означавшая право на получение прежде всего научно-технической и специальной литературы, включала в себя свыше 100 адресатов, в том числе Институт мировой литературы им. А.М. Горького, Наркомпрос, Союз безбожников, редакции центральных газет, республиканские академии наук, крупные заводы и т. д. {115} 115 Блюм А.В. Цензура в СССР… С. 279–280.

Что касается основной массы советской интеллигенции, она вынуждена была довольствоваться чтением советских газет. Это, впрочем, не исключало возможности достаточно глубокого анализа международной ситуации. Так, в воззвании, подброшенном во время съезда советов в Славяно-Сербском районе Донецкой губернии и составленном, вероятно, кем-то из представителей сельской интеллигенции, говорилось: «Германия, несмотря на то что она побежденная, все же промышленность в ней дает 90–95% довоенной производительности, и это все покупается населением, значит производительность есть, есть и покупательская способность, страна любая при таких условиях может процветать» {116} 116 РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 87. Д. 199. Л. 69. .

Примеры критического анализа советской прессы, позволяющего делать выводы, далекие от желаемых для самих авторов публикаций, содержатся в опубликованных дневниках тех лет {117} 117 В качестве примера можно привести опубликованные дневники тех лет: Куллэ Р. Мысли и заметки. Дневник 1924–1932 годов // The New Review-Новый журнал. Кн. 189. 1992; Мендельсон Н.М. Дневник московского интеллигента // Московский архив. Историко-краеведческий альманах. Вып. 4. М., 2006; Шитц И.И. Дневник великого перелома (март 1928 — август 1931). Paris, 1991; и др. .

Конечно, извлекать таким образом достоверную информацию удавалось далеко не всегда; так, долго живший на Западе и имевший возможность читать иностранную прессу, В.И. Вернадский тем не менее признавал, например, что итоги президентских выборов в Германии в 1932 г. оказались для него неожиданными: «Победа Гинденбурга — Гитлера и status quo коммунистов в Германии — при условии кризиса — серьезный признак, который здесь учитывается. Я не ожидал — влияние здешних “газет”?» {118} 118 Вернадский В.И. Дневники: 1926–1934… С. 294. , [18] В ходе первого тура президентских выборов в Германии весной 1932 г. П. фон Гинденбург получил 18,6 млн. голосов, А. Гитлер — 11,3 млн., а лидер коммунистов Э. Тельман лишь 5 млн. голосов. Пик популярности КПГ приходится на ноябрь 1932 г., когда на выборах в рейхстаг коммунисты получили 6 млн. голосов (но все же не 8, как иногда писала советская пресса). Характерны кавычки, в которые академик поставил слово «газеты», несомненно, имея в виду специфику советской прессы.