Татьяна Миронова - Броня генетической памяти

Само слово изба, или древнерусское истьба , означало «отапливаемое помещение», то есть истопка, являющаяся однокоренным избе . О том же свидетельствует немецкое слово stube , означающее баню, позаимствованную немцами у русских. Соединение северной избы и южной хаты явилось в Средней России в виде избушек с завалинками. Вот так память о древних тысячелетней давности землянках живет в нас и по сей день, ведь завалинки – земляная насыпь, покрывавшая нижние венцы для тепла, – до сих пор бытуют в России.

Но ведь землянка – это и жилище русского человека в крайностях жизни, в войну наши солдаты, партизаны, беженцы жили именно в землянках и легко вживались в неудобства земляночного быта, потому что подобное жилье существовало в родовой памяти предков.

Вспомним еще об одной особенности русского домостроения. У русских домов изначально прямоугольная форма и все убранство избы было угловатым, имело жесткую геометрию. Печь, лавки, стол, полати, сундуки – все вписывалось в четыре угла избы, а каждый угол имел свое предназначение. Красный угол – в нем помещалась божница, бабий кут – здесь возле печи, тоже имевшей прямоугольную форму, хлопотала хозяйка, кутник – придверный угол, где хранилась хозяйственная утварь и упряжь, тут хозяин занимался работами по дому, спальный кут – здесь за занавеской спали хозяева. В то же время жилое пространство избы делилось на две половины. В левой стороне, где был бабий кут , располагалась женская территория, размещалась печь, возле нее царствовала хозяйка-большуха. Правая часть избы с красным углом представляла собой мужскую территорию, здесь место хозяина, владыки дома. Мужская часть дома была парадной, праздничной, в ней принимали гостей, справляли семейные торжества, здесь же христианская семья молилась перед иконами. А женская половина избы была прибежищем другого мира, путь в которой открывала и преграждала печь.

Русская печь – почти языческий мир, вмещающий в себя «утробную» жизнь хозяев. В печи готовили пищу, на ней спали старики и дети, в ней мылись и даже парились. На печи лечились от ломоты и простуд. Печка-матушка представляла собой древнее языческое святилище очага, символ перехода в тайный сказочный мир. Через печную трубу, согласно поверьям, в дом проникали змей и черт, в нее вылетала наружу ведьма. Печным дымоходом уходила в небытие душа умершего, улетучивались через трубу доля и недоля хозяев, даже болезни изгонялись этим путем. Русская печь, массивная, крутобокая, с трудом натапливаемая, но долго хранящая и отдающая тепло, создавала чисто русский уют (таково особенное русское понятие, не переводимое на другие языки мира), именно печь царила у русских, а не очаг в виде камелька, кострища, что на скорую руку раскладывали посреди жилого пространства в своих жилищах другие народы. И печь, врастая своим квадратным основанием в землю, тоже укореняла русича на своей земле, крепя его как якорем к родному пепелищу. Само же понятие пепелище тоже не случайно бытовало в русском обиходе, ибо домашний огонь в русской печи постоянно поддерживали и сохраняли в виде горячих углей на «загнетке», куда бережно собирали, прикрывали – загнетали головешки, не давая им остыть. Передавать домашний огонь в другие дома русские опасались, словно боялись расстаться со своим семейным оберегом. Мы, по древнему языческому поверью, считали, что вместе с огнем может уйти из дома достаток и благополучие. Сегодня это древнее воззрение сохраняется в забавном запрете делиться с соседями спичками.

Обратим внимание теперь на прямоугольные окна русского жилья, в которые глядят на Божий мир его обитатели. Что занимательно, в России окна обычно глядели на улицу и глазастые – многооконные фасады домов не были упрятаны во дворах, а с любопытством взирали на все, что происходило на белом свете. Лишь сибирский разбойно-каторжанский край заставил русских заслонить свое жилье высокими заплотами, глухими заборами, оконными ставнями. Но открытость человеческого жилья всему белому свету и здесь сохранялась во множестве окон, возле которых уютно сиживалось в непогоду и холода. Такая русская особенность домостроительства не случайна. Именно окно связывало русских с Богом и с миром предков. Без окон русские не мыслили жилья, недаром в сказках избушка на курьих ножках у Бабы Яги «без окон, без дверей», по нашему взгляду на мир, она неприемлема для жизни живого человека, является обиталищем потусторонних сил. Это подтверждает и старое поверье, что увидеть во сне дом без окон – предвестие смерти.

Без окон русские не только не мыслили себе жизни в родном доме, но вокруг окон вершились многие семейные обряды. Окно использовали для выноса покойника, в окно передавали ребенка с заклинанием, если младенцы в семье часто умирали, на окно клали блины и кутью, чтобы попотчевать души умерших предков в поминальные праздники. Известная примета, что птица, влетевшая в окно, означает близкую смерть кого-то из обитателей дома, основывается на представлении об окне как границе Божьего мира. Поэтому у русских через окно не разрешалось плевать, выливать помои, выбрасывать мусор, ибо за окном стоит Ангел Господень, и в этом смысле любой нищий, собирающий милостыню, воспринимался русскими как посланец Бога, которому нужно подать через окно кусок хлеба.

Сравним русский обиход с укладом кочевника, а таковыми являются и горские народы, в зависимости от времени года переправлявшиеся с верхних пастбищ на нижние, и степные племена, передвигавшиеся с места на место в поисках кормов для скота. Их жилища издревле совершенно иные. Юрта, чум, шатер, яранга имеют круглую форму, в них нет окон, а внутреннее убранство – ковры, кошмы, подушки – все мягкое и округлое. Схожи в мягкости убранства и каменные, а также плетеные сакли, кошары горцев. Они также не любят света, ограничиваясь одним-двумя крохотными оконцами. Эти жилища не врыты навеки в землю, не заякорены печью, вросшей в квадрат сруба как у русских, они – временное пристанище для своих обитателей, готовых в любой момент сняться с места и отправиться куда глаза глядят. Эти в корне отличающиеся друг от друга жилища русских земледельцев и их соседей – кочевников – связаны с образом жизни столь непохожих друг на друга народов.

Русские искони живут большой трехпоколенной семьей, отделение сыновей определяется материальными возможностями семьи построить еще один капитальный дом. А кочевники не привыкли жить большими семьями. Сын кочевника женится и сразу же ставит рядом с отцовской свою юрту. И точно так же различаются русская дружная общинность и индивидуализм кочевников.