Шарль Монтескье - Размышления о причинах величия и падения римлян

После убийства Калигулы сенат собрался для того, чтобы установить форму правительства. Пока он обсуждал этот вопрос, несколько солдат проникло во дворец с целью грабежа. Они нашли в укромном месте человека, дрожавшего от страха; то был Клавдий; они его приветствовали как императора.

Клавдий окончательно уничтожил старый порядок, дав своим чиновникам право отправлять правосудие. Марий и Сулла воевали между собой главным образом для того, чтобы решить, кому будет принадлежать это право — сенаторам или всадникам. Прихоть глупца лишила этого права как одних, так и других: странное окончание спора, который зажег пожар во вселенной!

Нет более абсолютной власти, чем та, которой располагает государь, ставший преемником республики, ибо он сосредоточивает в себе всю власть народа, не сумевшего ограничить самого себя. Так и теперь датские короли обладают наиболее абсолютной властью в Европе.

Народ был унижен не меньше, чем сенаторы и всадники. Как мы видели, до эпохи императоров он был таким воинственным, что армии, набранные в городе, здесь же на месте выстраивались в боевой порядок и шли прямо на врага. В период гражданских войн Вителлия и Веспасиана Рим, ставший добычей честолюбцев и полный робких граждан, трепетал перед первой попавшейся шайкой солдат, которая приближалась к городу.

Не лучше было и положение императоров, так как право выбирать императора дерзко присваивала себе не одна армия; ибо стоило кому-либо быть выбранным одной армией, чтобы стать неприемлемым для других, которые тотчас же выставляли против него соперников.

Таким образом, подобно тому как обширность республики стала роковой для республиканского правительства, обширность империи стала таковой для жизни императоров. Бела бы они должны были защищать страну, имеющую умеренные размеры, то императоры должны были бы содержать только главную армию, которая, выбрав их, уважала бы создание своих рук.

Солдаты были привязаны к фамилии Цезаря, которая гарантировала им преимущества, доставшиеся им благодаря революции. Наступило время, когда все знатные фамилии Рима были уничтожены фамилией Цезаря, которая в лице Нерона сама потом погибла. Гражданская власть, которую все время ниспровергали, оказалась не в силах уравновешивать военную: каждая армия хотела иметь своего императора.

Сравним различные эпохи. Когда Тиберий начал царствовать, он извлек из существования сената большие выгоды. Он узнал, что иллирийская и германская армии подняли мятеж; он удовлетворил некоторые их требования, утверждая, что остальные разберет сенат; он послал к ним членов этого учреждения. Те, кто перестает бояться власти, могут все же уважать ее авторитет. Когда показали солдатам, каким опасностям подвергались в римской армии дети императора и послы римского сената, они раскаялись и дошли даже до того, что сами па себя налагали кары. Но, когда сенат был окончательно унижен, его пример никого не трогал. Тщетно Оттон в своих речах к солдатам говорит о достоинстве сената; тщетно Вителлин посылает самых знатных сенаторов заключить мир с Веспасианом; нельзя вернуть сословиям государства то уважение, которого так давно их лишили. Армии смотрели на этих послов как на самых гнусных рабов господина, от которого они уже отказались.

У римлян существовал старый обычай, согласно которому триумфатор раздавал несколько динариев каждому солдату. То была незначительная сумма. Во время гражданских войн эти подарки были увеличены. Когда-то раздавали деньги, взятые у неприятеля; в эти бедственные времена стали давать деньги, взятые у граждан; хотя и не было военной добычи, солдаты требовали своей доли. Эти распределения производились после окончания войны; Нерон стал производить их в мирное время. Солдаты привыкли к ним; они роптали на Гальбу, смело ответившего им, что он умеет набирать солдат, но не покупать их.

Гальба, Оттон, Вителлий были мимолетными явлениями. Подобно им, Веспасиан был выбран солдатами. Во все время своего царствования он думал только о том, чтобы восстановить империю, в которой последовательно царствовали шесть одинаково жестоких тиранов, почти все бешеные, часто слабоумные и в довершение несчастий все безумно расточительные.

Тит, наследовавший ему, был отрадой римского народа. В лице Домициана опять появился изверг, более жестокий или по крайней мере более беспощадный, чем все его предшественники, потому что он был более труслив.

Самые близкие к нему вольноотпущенники и, судя по словам некоторых, даже его жена, (увидя, что он одинаково опасен и в дружбе, и в ненависти и что нет пределов его подозрительности и обвинениям, отделались от него. Прежде чем нанести ему удар, они подумали о преемнике и выбрали Нерву, почтенного старца.

Нерва усыновил Траяна, самого лучшего государя в истории. Счастьем считали родиться в его царствование, римский народ не имел более счастливого и славного царя. Великий государственный деятель и полководец, он имел доброе сердце, влекшее его к благу, просвещенный ум, указывавший ему самое лучшее, благородную, великую и прекрасную душу, где все добродетели уравновешивали друг друга. То был человек, более всех способный украшать человеческую природу и представлять божественную.

Он привел в исполнение план Цезаря, успешно воюя против парфян. Всякий другой пал бы под тяжестью предприятия, где опасности были всегда перед глазами, а ресурсы далеки, где следовало безусловно победить и где после победы нельзя было считать себя в безопасности.

Трудность состояла как в положении обеих империй, так и в способе ведения войны обоих пародов. Можно было отправиться через Армению к истокам Тигра и Евфрата. Но там была гористая и недоступная страна, где невозможно было подводить припасы, так что армия была бы наполовину уничтожена еще до ее прибытия в Мидию. Можно было отправиться гораздо ниже к югу, через Нисибис. Но там была ужасная пустыня, разделявшая обе империи. Можно было отправиться еще ниже, через Месопотамию. Тогда пришлось бы пройти по стране, которая отчасти необработана, а отчасти покрыта водой. Так как Тигр и Евфрат текут там от севера к югу, то невозможно проникнуть вглубь страны, не покидая рек, и отойти от рек, не рискуя гибелью.

Что касается способа ведения войны обоих народов, то сила римлян заключалась в их пехоте, самой сильной, самой стойкой и самой дисциплинированной на свете.

У парфян не было пехоты, но они имели замечательную кавалерию. Они сражались издали, за пределами досягаемости римского оружия. Дротик мог их редко поразить; их оружие состояло из лука и страшных стрел. Они скорее осаждали армию, чем сражались против нее; преследовать их было бесполезно, потому что они сражались, убегая и отступая назад по мере того, как к ним приближались. Они оставляли в крепостях только гарнизоны. Когда брали эти крепости, их необходимо было разрушать. Они нарочно выжигали всю местность вблизи неприятельской армии, так что не оставалось даже и травы. Они вели войну тогда приблизительно так, как ведут ее теперь в этих же странах.