Шарль Монтескье - Размышления о причинах величия и падения римлян

Пусть не возражают, что солдаты принимали участие в правлении только своим неповиновением и своими возмущениями. Разве речи, которые держали перед ними императоры, не носили в конечном счете такого же характера, как те речи, с которыми некогда обращались к народам консулы и трибуны? Не распоряжались ли войска полновластно участью государства, хотя они не имели специального места для собраний, не соблюдали определенных форм и не всегда сохраняли хладнокровие, рассуждая мало и действуя много. Чем был император, как не министром правительства, учинявшего насилия и избранного солдатами в их специальных интересах?

Когда армия выбрала соправителем империи Филиппа, бывшего префектом претория при третьем Гордиане, последний потребовал, чтобы ему предоставили полную власть, — он не мог получить ее; он обратился к армии с речью, предлагая предоставить обоим соправителям одинаковые права, — он не мог добиться этого; он униженно просил, чтобы ему оставили титул Цезаря, — ему было отказано и в этом; он хотел быть префектом претория, — его просьба была отвергнута; он, наконец, стал умолять о сохранении ему жизни. Армия пользовалась верховной властью, вынося эти различные решения.

Варвары, не известные сначала римлянам, потом стали им в тягость и, наконец, сделались страшными для них. По чрезвычайному стечению обстоятельств Рим так основательно уничтожил все народы, что когда он сам был побежден, то казалось, что земля произвела новых людей на его погибель.

Властители великих государств обыкновенно имеют мало соседних стран, которые могли бы стать объектом их честолюбия. Если бы они имели таких соседей, то покорили бы их силой своего оружия. Итак, границами таких государств служат моря, горы и обширные пустыни, скудость которых обеспечивает им безопасность. Поэтому римляне оставляли в покое германцев в их лесах и северные народы в их льдах; там сохранились или даже вновь образовались народы, которые, наконец, покорили самих римлян.

В царствование Галла многочисленные народы, ставшие потом знаменитыми, опустошили Европу. Персы, захватившие Сирию, отказались от завоеванных ими стран только для того, чтобы сохранить полученную ими добычу.

Толпы варваров, вышедших некогда с севера, теперь не появляются более. Насилия римлян заставили южные народы отступить к северу. Пока сохранялась сила, удерживавшая их в их границах, они оставались там; но когда она ослабела, они распространились повсюду. То же самое произошло спустя несколько веков. Завоевания Карла Великого и его притеснения заставили южные народы во второй раз отступить к северу; но как только его империя ослабела, они вторично переселились с севера на юг. Если бы теперь какой-либо государь произвел подобные же опустошения в Европе, народы, вытесненные к северу, к пределам вселенной, держались бы там стойко до того момента, когда бы они наводнили Европу и завоевали ее в третий раз.

Когда ужасный беспорядок, наступивший в империи, достиг своих крайних пределов к концу царствования Валериана и в течение правления его сына Галлиена, на сцену появилось тридцать различных претендентов; они по большей части взаимно уничтожили друг друга, процарствовав весьма короткое время, и были названы тиранами.

После взятия в плен персами Валериана его сын Галлиен не принял во внимание государственных соображений и позволил варварам распространиться повсюду; империя тогда находилась в таком же состоянии, в каком она очутилась почти век спустя на Западе. Она погибла бы уже тогда, если бы счастливое стечение обстоятельств не остановило ее гибели.

Князь Пальмиры Оденат, союзник римлян, прогнал персов, захвативших почти всю Азию. Войско, набранное в городе Риме из его граждан, удалило из него варваров, собиравшихся разграбить его. Громадная армия скифов, переправившаяся через море на 6 тысячах кораблей, погибла вследствие кораблекрушения, нужды, голода и самой своей многочисленности. После убийства Галлиена царствовали Клавдий, Аврелиан, Тацит и Проб — четыре великих государя, которые по счастливому стечению обстоятельств правили друг за другом и отвратили от империи неминуемую гибель.

Для предупреждения непрерывных измен со стороны солдат императоры стали выбирать себе соправителей из лиц, к которым они питали доверие. Ссылаясь на обширность государственных дел, Домициан установил, что в империи всегда будет два императора и два цезаря. Он считал, что четыре главные армии, находившиеся под командованием лиц, правящих империей, будут взаимно внушать страх друг другу, что другие армии, не имея сил сделать своего предводителя императором, постепенно отвыкнут от обычая выбирать его и что, наконец, поскольку достоинство цезаря будет всегда подчиненным, власть, разделенная между четырьмя правителями с целью обеспечения безопасности государства, будет находиться во всем своем объеме лишь в руках двоих.

Но еще больше сдерживало военных то обстоятельство, что вследствие сильного уменьшения богатства как частных лиц, так и государства императоры не могли больше так щедро вознаграждать солдат; так что вознаграждение не соответствовало больше опасностям, сопряженным с выбором нового императора.

Кроме того, префекты претория, которые по объему своей власти и по своей должности походили на великих визирей нашего времени и по своему произволу убивали императоров, чтобы занять их место, были значительно ослаблены Константином, который оставил за ними только отправление гражданских обязанностей и назначил вместо двух четырех.

Жизнь императоров начала становиться более безопасной; они могли умирать на своем ложе, и, казалось, это несколько смягчило нравы; они стали воздерживаться от кровопролитий. Но так как эта громадная власть должна была где-либо выступить из своих пределов, появился другой род тирании, не столь явный. Место смертных казней заняли неправедные суды — формы правосудия, которые, невидимому, отдаляли смерть только для того, чтобы покрыть позором жизнь. Двор управлялся и управлял более хитро, с отменным искусством, в величайшем молчании. И, наконец, вместо дерзости при задумываний преступлений и стремительности при их выполнении воцарились пороки слабых душ, строго обдуманные преступления.

Установился новый род разврата. Первые императоры любили наслаждения, эти — изнеженность; они меньше вращались среди военных, они стали более праздными, больше слушались своих придворных, стали более привязаны к своим дворцам и меньше занимались делами империи.

Придворная зараза все усиливалась по мере того, как двор отстранялся от государственных дел; ничего не говорили прямо, но все намеками; подвергались гонению все, прославившиеся чем-либо; министры и военачальники должны были все время поступать по усмотрению людей такого рода, которые сами не могут служить государству, но не выносят, чтобы другие служили ему с честью.