Коллектив авторов - Черногорцы в России

Этот детский сад, который держался «примера других подобного рода заведений просвещенной Европы», был рассчитан на 60 детей (мальчиков и девочек) в возрасте от четырех до семи лет, после чего дети поступали в основную школу. Детский сад был первоначально открыт для бедняков, так как по улицам Цетинье бродило много «грязных, босых и оборванных» детей, которые «вечно играют и дерутся между собою или пристают к проходящим, особенно к иностранцам, выпрашивая копеечку на хлеб» 156. Все это, конечно же, не могло привести в восторг путешественников и вызывало грусть у Ровинского. Однако после открытия «Детского сада великой княгини Милицы Николаевны» ситуация совершенно изменилась. Вместо бродячих детей каждое утро Ровинский с радостью наблюдал «тех же детей, движущихся группами и в одиночку, по одному прицелом ( Н. С.).

направлению и видимо с сознанием, куда и зачем они идут; в иных замечается некоторая важность» 157. Даже дети из бедных семей были умытыми и одетыми, так как, в случае нужды, одежду неимущим предоставлял детский сад.

В детский сад поступали и дети из семейств зажиточных и чиновничьих, которым приходилось платить небольшую плату помесячно, «что указывает на его хорошую постановку», отмечает Ровинский. Свидетельство «хорошей постановки» также и в том, что дети из сада возвращались «совершенно другими – дисциплинированными настолько, что не только устраняется необходимость присмотра за ними, но можно и им поручать присмотр за другими детьми» 158.

Чему же в детском саду учили детей? Ровинский пишет, что детей «прежде всего приучают к порядку», они знакомятся с природой, сажают и изучают растения в маленьком садике, «засаженном всевозможными растениями и цветами», учат молитвы, а также «проделывают гимнастику, маршируют, поют, заучивая песенки, водят хороводы, проделывая разные фигуры», играют всячески, «и, наконец, работают». Развивая у детей артистические способности, их учат петь, а также заучивают с ними на слух стихотворения и устраивают что-то вроде маленьких спектаклей. Помимо этого дети занимаются ручным трудом, черчением, шитьем, вышиванием, вязанием, в котором достигают таких успехов, что «ими делаются игрушки, которые могли бы поступать на продажу» 159.

Помимо этого великая княгиня выделила денежные средства на открытие в Цетинье питьевого источника. Первый стакан выпил сам черногорский князь со словами: «За здоровье великой княгини Милицы» 160!

Однако нельзя сказать, что великая княгиня Милица Николаевна не ощущала себя одновременно Романовой и русской. Выйдя замуж за великого князя Петра Николаевича, Милица приняла на себя не только звание и фамилию, но и все обязанности и обязательства, возлагавшиеся на нее по титулу, она вошла в семью Романовых, стала ее частью. Даже когда она пишет мужу о политической ситуации в Черногории в 1907 г., она сравнивает ее с российской, которую называет «нашей» 161, то есть своей, она ощущает принадлежность к Романовым и к России.

Как представительница дома Романовых, Милица занималась общественной деятельностью, вела переписку с вдовами, помогала им и советами и оказывала материальную помощь, получала прошения от крестьян, поздравления от простого народа, состояла в Обществе русских ориенталистов 162.

Великая война, как тогда называли Первую мировую, началась для России с успешных военных действий и побед на фронте. Однако с 1915 г. начались неудачи, армия терпела поражения, что отражалось на настроениях народных масс. «…Внутри России, в ее сердце – Москве – нездоровые настроения разразились в начале июня 1915 г. серьезными народными беспорядками… Постепенно беспорядки в городе разрастались и приняли кое-где враждебные правительству формы. Но за границей уже увидели в этих беспорядках враждебное отношение русского народа не только к немцам, но и вообще к иностранцам» 163, – писал современник событий Ю. Н. Данилов.

Будучи проницательной и дальновидной, Милица Николаевна понимала, что эти народные волнения, начавшиеся как возмущение против врагов-немцев, а вскоре и против бездействия союзников – Англии и Франции, начинали перерастать в антиправительственные. Великая княгиня старалась предусмотреть любой поворот событий, даже такой, как свержение царствующего императора Николая II. Именно поэтому она начала кампанию по увеличению популярности Верховного главнокомандующего, мужа своей сестры Станы, великого князя Николая Николаевича. «Эта популярность, – писал великий князь Николай Михайлович Романов, – была искусственно подготовлена из Киева Милицей, совсем исподволь и всеми способами – распространение в народе брошюр, всяких книжонок, лубков, портретов, календарей и т. д. Благодаря такой обдуманной подготовке, популярность не упала после падения Галиции и Польши и снова возросла после кавказских побед…» 164. Об этой деятельности Милицы писали многие современники 165, часто опасаясь ее последствий. Больше всех опасалась сама императрица, которая полагала, что «черногорки» вынашивают план по возведению на российский престол великого князя Николая Николаевича, и пристально следила за их деятельностью. 3 сентября 1915 г. императрица докладывала императору: «Михень 166известно, что Милица ведет переписку с Сувориным 167. Заставь полицию это выяснить, ведь это уж форменная измена» 168.

Деятельность Милицы в Киеве усиливала тревогу императрицы. Так, народу раздавались портреты великого князя Николая Николаевича перед Казанским собором от имени Синода во время чтения молитв за русского императора. «Что это значит? – с беспокойством спрашивала она Николая II и сама отвечала: – Они 169замышляли совершенно иную игру. Наш Друг 170вовремя раскрыл их карты и спас тебя тем, что убедил прогнать Н. 171и принять на себя командование. Со всех сторон доходит все больше и больше про их грязную, изменническую игру. М. и С. 172распространяли в Киеве всякие ужасы про меня, – что меня собираются запереть в монастырь, – одна из замужних дочерей Трепова 173была так оскорблена этими речами, что попросила их покинуть комнату. Она написала об этом графине Шуленбург» 174.

По всей вероятности, слухи о том, что «черные женщины» стояли во главе заговора по отстранению Распутина, были правдой. Целью заговора было лишить царя «зловредного» влияния «старца», при этом предполагалось заключить императрицу в монастырь, чтобы наверняка положить конец пагубному влиянию на Николая II 175. Все это разрабатывалось

Милицей и ее сестрой Анастасией Николаевной для того, чтобы вернуть свое былое влияние на русского императора, если даже не посредством личного общения, то через Николая Николаевича, мужа Анастасии Николаевны.