Коллектив авторов - Черногорцы в России

После того как Стана развелась со своим первым мужем Георгием Максимилиановичем Лейхтенбергским, и другие великие князья посчитали, что и на них снизойдет императорская милость, и их просьбы о разводах тоже могут быть удовлетворены, а также разрешены морганатические браки, которые при Александре III были просто невозможны. За развод и последующий брак без разрешения императора представителям фамилии Романовых грозило наказание, вплоть до запрета въезда на родину. Однако при более мягком и снисходительном Николае II прощение за такой поступок можно было получить довольно скоро, после чего некоторые князья начинали отстаивать права своих морганатических жен. К примеру, великий князь Павел Александрович 209, сын императора Александра II, заключивший морганатический брак с графиней Гогенфельзен, требовал, чтобы его жена пользовалась всеми правами морганатической жены. Прецедентом для этого служило в первую очередь недавнее бракосочетание Анастасии Николаевны и Николая Николаевича. Ради того, чтобы отстоять права своей морганатической жены, великий князь Павел Александрович даже готов был отказаться присутствовать на помолвке своей родной дочери Марии! Он писал Николаю II: «Не для этого я ломал все и всем жертвовал, чтобы потом давать унижать и обижать ее (графиню Гогенфельзен – Н. С) напрасно. Если ее не будет на том месте, где ей полагается быть по морганатическому браку со мной, по браку, тобой признанному указами Сенату и министру двора, то и меня там не будет – это мое непоколебимое решение. Если б ты хотел мне сказать, почему она не может приехать в Россию, и причем тут выход замуж Марии? Если оттого, что я женат морганатически, то Карлова 210(кавалерственная дама) уже прецедент. Если оттого, что она была разведена, или вернее – для меня развелась, то недавний брак Николаши 211, тобой разрешенный и тобой благословленный, сразу и навсегда сломал все существующие в этом смысле преграды. Ведь в душе своей ты справедлив и добр и чувствуешь, что я прав» 212.

При императоре Николае II былая строгость ушла в прошлое и разведенные часто получали «амнистию». Эту «моду на разводы», которая пошла после скандального развода Анастасии Николаевны, французский посол в Петербурге Морис Палеолог назвал «общественной язвой» 213.

Итак, Анастасия Николаевна стала великой княгиней. Их отношения с Николаем Николаевичем складывались замечательно, по словам

M. К. Лемке, человека приближенного к великому князю (он был военным цензором в ставке Верховного главнокомандующего в период 1915–1916 гг.). Окружение великого князя отмечало, что женитьба хорошо повлияла на Николая Николаевича, «сделала его более вдумчивым в свою роль – роль старшего из всех родственников царя» 214.

Николай Николаевич засыпал жену нежными письмами, называя ее не иначе как «Mon Bonheur Divin Cadeau du Siele [45]» 215, «счастие из счастий» 216, «мой ангел» 217, «мое небесное счастье на земле – подарок Божий» 218и проч.

Когда Николаю Николаевичу приходилось покидать свою жену, будь то деловая поездка или же просто охота, он каждый день писал ей нежные письма, рассказывая о себе, подробно излагая события дня, описывая смешные истории, приключившиеся с ним. После охоты он писал жене длинные послания, где хвастался своими успехами: «Я убил 268 зайцев, 5 куропаток, 105 фазанов и 6 сов – всего 384». И это он называл плохим уловом, ведь в предыдущий день было убито «от 1200–1400» 219. «Удивительной» Николай Николаевич называет охоту, на которой все вместе убили 3150 штук дичи! 220

Современники великого князя отмечали, что он был властолюбив, однако можно сказать, что, помимо власти и блестящей военной карьеры, в его жизни было две страсти – охота и жена, великая княгиня Анастасия Николаевна, причем когда в его жизни появилась черногорская красавица, охота отошла на второй план. И каждый раз, когда Николай Николаевич покидал жену, то в нежных письмах просил у нее прощения, что из-за охоты опять оставил своего «ангела» одну 221.

Нежность и чуткость друг к другу Николай Николаевич и Анастасия Николаевна сохраняли на протяжении всех 22 лет совместной жизни.

«О, она постарается там всех обворожить!» 222

Придворное окружение отмечало «интимность императрицы с обеими черногорками – великой княгиней Милицей и княгиней Анастасией Николаевнами» 223.

Некоторые приближенные к царской семье 224считали, что именно Стана была лучшей подругой императрицы. Действительно, многочисленные посещения царской четы, а больше личные встречи наедине Анастасии Николаевны и Александры Федоровны, о которых упоминается в дневниках императора, сблизили двух женщин. Эти встречи, задушевные разговоры за ужином или просто чашкой чая были довольно частыми с конца 1890-х гг. и практически ежедневными в период с 1901 г. и до брака Анастасии Николаевны с великим князем Николаем Николаевичем в 1907 г.

26 марта 1901 г. в дневнике императора появилась запись: «Вечером виделся с одним замечательным французом Mr Phillippe! Долго разговаривал с ним. Алике его тоже видела» 225. И с этого дня на протяжении месяца император проводил с французом все дни напролет.

Филипп неоднократно приезжал в Россию и по несколько месяцев жил в Петербурге, причем останавливался он в летних резиденциях Милицы и Анастасии. Он проводил беседы и мистические сеансы с императорской четой, великими князьями Николаевичами и самими «черногорками» 226.

Император был в восторге от Филиппа, в чем искренне признавался всем. Атмосфера магнетизма и мистицизма распространялась по дворцу и вызывала у придворного окружения опасения и одновременно недовольство черногорками, как виновницами происходящего. Великий князь Сергей Александрович писал в своем дневнике: «А цари глупят с каким-то магнетизмом – un espece de Caliostro – introduit par les stupides montenegrines! (некто вроде Калиостро, которого привели эти глупые черногорки! – фр.)» 227. К этому времени относятся и злобные высказывания Витте, как выразителя придворного мнения: «Ох уж эти проклятые черногорки, натворили они бед России!» 228. Именно граф Витте породил то негативное стереотипное мнение о Милице и Анастасии, которое до сих пор остается доминирующим.

А императорская чета была счастлива в обществе «черногорок». Но если Милица часто совершала поездки с мужем на юг, из-за его слабого здоровья, или по делам за границу, то Анастасия Николаевна стала завсегдатаем в семье Николая II и Александры Федоровны.

Лето 1905 г. принесло императорской чете печальную весть о смерти «друга» – месье Филиппа. Тогда, с июля по ноябрь, Анастасия еще чаще посещает Ники и Алике, пытаясь ободрить, развеселить их. А в скором времени черногорки находят Филиппу замену. Уже 1 ноября 1905 г. в дневнике императора появляется запись о знакомстве императорской четы с Григорием Распутиным. Этот «человек Божий Григорий», как называл его Николай II, впоследствии сыграл зловещую роль в судьбе династии Романовых 229.