Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

12 (24) июня 1812 г. наполеоновская армия перешла Неман, и началась война с Россией. Польские войска под командованием Ю. Понятовского оказались на переднем крае военных действий. Открывшийся в этой обстановке в Варшаве сейм провозгласил создание Королевства Польского. Польским королем был объявлен саксонский король Фридрих-Август. Матушевичу было поручено подготовить акт о создании Конфедерации.

Главой Конфедерации был избран А. К. Чарторыский, еще в 1764 г. возглавлявший польский сейм. На публичном заседании сейма 28 июня выступил граф Т. Островский, председатель сената. В изданном отчете о заседании торжественно провозглашалось: «День 28 июня будет памятным днем в истории польского народа, в этот день исполнились наши долгие ожидания и самые горячие желания». Произнесенные Т. Матушевичем слова: «Будет Польша, что я говорю, есть Польша!» были встречены присутствовавшими со слезами радости. «Каждый из нас, – продолжал он свою речь, – вместе с Отчизной словно из могилы восстал и начал новую жизнь». Бурно приветствовалось и чтение акта Генеральной конфедерации, который отредактирован был Прадтом. В его преамбуле с пафосом заявлялось: «Сердца поляков полны одним желанием, чтобы разорванные части отчизны были вновь спаяны в единое тело, чтобы вернуть ее к прежней жизни, к прежнему счастью». Далее следовал призыв ко всем полякам – присоединяться, чтобы скорее наступил счастливый миг, «когда братская Погонь [всадник, герб Великого Княжества Литовского. – Г. М.] рядом с Белым орлом снова украсят рыцарские щиты и знамена, когда на тучных нивах Волыни, на просторных равнинах Подолья и Украины также будут раздаваться радостные возгласы: „Да здравствует Отчизна! Да здравствует Полына“». Генеральная конфедерация провозгласила: «Королевство Польское восстановлено, и польский народ снова в единое тело соединен» 132. Здесь прозвучали основные требования польского патриотического движения: самостоятельное государственное существование и объединение всех польских земель, прежде всего присоединение к Королевству Польскому литовско-белорусско-украинских территорий.

Восторгам жителей Варшавы не было предела. Повсюду слышались голоса в поддержку нового государства: «Да здравствует Польша!», «Да здравствует король!», «Да здравствует император!». Автор сообщения в «Дневнике сейма» писал о настроениях поляков: «Счастлив тот, кто пережил дни смуты и неволи, дождался возрождения Королевства Польского» 133. Инициатива сейма о создании Генеральной конфедерации немедленно была поддержана на местах. Там также приступили к организации конфедераций, высылали в Варшаву своих представителей и присоединялись к Генеральной конфедерации, приветствуя ее решения.

Акция провозглашения Королевства Польского была инспирирована Наполеоном, преследовавшим цель сильнее привязать к себе поляков и гарантировать себе их содействие в войне против России 134. Его инициатива легла на благодатную почву – польское общество было готово приветствовать такой ход событий. Провозглашение Королевства Польского с энтузиазмом было воспринято не только депутатами сейма, правящими и политически значимыми слоями общества, но и всем населением Варшавы, а затем и Княжества Варшавского в целом. Об этом свидетельствовали публиковавшиеся в выпусках «Дневника Генеральной конфедерации» списки присоединившихся к ней поляков. Создание Королевства Польского поддержали также и поляки в провинциях, входивших в состав Российской империи, прежде всего в Литве. Провозглашение в 1812 г. акта о восстановлении польского государства стало возможным благодаря сложившейся международной ситуации, которая в этом отношении оказалась благоприятной для Польши. Противостояние России и Франции, их соперничество в достижении политически доминирующего положения в Княжестве Варшавском, в стремлении привлечь поляков на свою сторону, дипломатично завуалированное постоянными взаимными заверениями в искреннем дружеском расположении, привели к затяжным переговорам о заключении конвенции по польскому вопросу. Нежелание идти на компромисс, при том что и Франция, и Россия держали «про запас» козырную карту – восстановление Королевства Польского, обеспечивавшую, казалось бы, выигрышный дипломатический ход, и как следствие – политическое и военное усиление позиций в Княжестве, привело в конечном итоге к срыву переговоров и открытой конфронтации. Начиная войну с Россией, Наполеон в результате проводимой им политики в отношении Княжества Варшавского сумел усилить свои позиции, создав плацдарм, максимально приближенный к границам России, а также расширив базу военных ресурсов для своей армии. Сыграла свою роль и позиция польской шляхты, которая, особенно после создания Княжества Варшавского, все более ориентировалась на Францию. Испытывая глубокую неприязнь к России, она продолжала надеяться на восстановление Королевства Польского в границах до разделов 1772 г. и рассчитывала на помощь Наполеона.

Характер переписки А. Чарторыского с российским императором в это время несколько изменился. В начале июля 1812 г. 135он писал Александру I, что восстановление Польши было провозглашено Конфедерацией, во главе которой поставлен его отец А. К. Чарторыский: «Имя Польши, исходящее из его уст […], становится для меня законом». Начавшаяся война, по мнению польского князя, еще более обострит отношения между поляками и русскими: «[…] жестокости и всякого рода бедствия […] доведут до крайности закоренелую вражду между обеими нациями, которые должны были бы считать себя сестрами». «Кровопролитная война, – делился он своими размышлениями с императором, – или упрочит существование моей родины, или же покроет ее трауром, превратит в пустыню, довершит ее несчастья». В любом случае Чарторыский считал себя обязанным разделить судьбу своей страны. Он сообщал в письме, что уезжает в Венгрию и Богемию лечиться, и вновь просил Александра I об отставке, поскольку статья 6 Акта Генеральной конфедерации гласила: «Все поляки, находящиеся на гражданской или военной службе в России, должны перестать служить этой державе». Не получив ответа на это письмо, Чарторыский писал Александру I из Карлсбада 4 (16) августа, что молчание императора он принимает за согласие. Для него нет сомнения в том, что «важнейшим долгом является долг по отношению к своей родине» 136.

Начавшаяся война, несмотря на долгие ожидания, оказалась все же внезапной. Графиня С. Шуазель-Гуфье писала, восторгаясь самообладанием русского императора: «Кто бы подумал, при виде любезности и оживления, проявленных в этот вечер Александром, что он как раз во время бала получил весть, что французы перешли Неман и что их аванпосты находятся всего в десяти милях от Вильны! Как он умел владеть собой!» 137