Гораций Верне - История Наполеона

Малле идет прямо к городской тюрьме, освобождает двух своих товарищей, Лагори и Гидаля, и поручает им арестовать двух главных начальников полиции, Савари и Пакье.

Префект полиции не сопротивляется заключенным; то же делает и министр полиции. Оба отправляются в тюрьму, туда, где за полчаса до этого сидели Лагори и Гидаль.

Генерал-губернатор Парижа Фрошо верит словам обманщика, плачет о смерти Наполеона и готовит залу для торжественного заседания.

Не так повезло Малле у парижского коменданта Гюлена. Комендант требовал актов и доказательств. Малле выстрелил в него из пистолета, но не убил его. Вскоре после этого один полицейский инспектор узнал заключенного Малле и приказал схватить его. Дерзкий обманщик хотел защищаться, вынул другой пистолет из кармана и пытался выстрелить. Все лица, следовавшие за ним, тотчас поняли обман и бросились обезоруживать своего начальника. Через несколько часов все заговорщики были задержаны и посажены в тюрьму.

Так кончилось это странное возмущение, только высшие власти были потревожены; жители спокойно спали всю ночь и только на другой день узнали об этой смешной попытке. Она не произвела никакого впечатления; но четырнадцать человек заплатили за нее жизнью.

Получив депешу об этом происшествии, он удивился не смелости заговорщиков, а легкости и доверчивости высших своих сановников, которые вовсе не противились генералу Малле и даже не противоречили ему. Самые плачевные и справедливые мысли опечалили Наполеона. "Так вот, - говорил он, - от чего зависит власть моя? Она очень шатка, когда один человек, заключенный в тюрьму, может ее потрясти! После двенадцатилетнего царствования, после рождения моего сына, после стольких присяг смерть моя может еще подать повод к переворотам... А Наполеон II? Неужели о нем никто не думал?"

Да, никто о нем не думал, потому что сам Наполеон не имел никаких наследственных прав на престол; потому что были законные владетели Франции, жившие в изгнании.

Обернувшись к храбрейшему из своих генералов, Наполеон сказал: "Рапп! Несчастье не приходит одно. Парижское происшествие есть дополнение здешних событий. Я не могу быть везде в одно и то же время: но я должен видеть столицу; там присутствие мое необходимо для поддержания общего мнения. Мне нужны люди и деньги; успехи и победа все поправят!"

ГЛАВА XXXIX

[Бедственное положение французской армии. Березина. Возвращение]

Наполеона в Париж.]

Наполеон не мог долго оставаться в Смоленске. Почти все резервы, которыми думал он распорядиться для прикрытия своего отступления, изменили местопребывание неожиданными переходами. Продовольствие не доставлялось вовремя или расхищалось, потому что в армии царствовал беспорядок. Ежедневно приходили к нему известия о новых несчастьях, о новых поражениях. Все, казалось, вооружено против Наполеона. Французы терпели поражение везде, где встречали русских. Ней едва не погиб под Красным. Сам Наполеон думал, что любимый его маршал, которого он называл храбрецом, попал в плен. Узнав, что Ней успел избежать плена, Наполеон в восторге вскричал: "В моих тюильрийских кладовых лежит двести миллионов; я отдал бы их за маршала Нея!"

Но все эти несчастья французской армии ничто в сравнении с бедствием, постигшим ее при Березине. Картина этой переправы мастерскими красками начертана в сочинении генерала Данилевского; она всем известна, все уже ее прочли, и потому мы заставим самого Наполеона рассказывать об ужасах и несчастьях, которые истребили последние остатки его армии. Заимствуем эти подробности из 29 бюллетеня.

"До 24 октября армия отступала в порядке. Холод начался с 25-го; с этой минуты мы ежедневно теряли по несколько сот лошадей.

Хотя трудно было выступать в такой холод, император 13 числа вышел из Смоленска, надеясь достигнуть Березины прежде русских. Холод доходил до 16 градусов. Дороги покрылись гололедицей; лошади околевали тысячами; вся кавалерия шла пешком; нечем было везти пушек и обоза; необходимость принудила уничтожить большую часть снарядов и припасов.

Французская армия с 14 числа была без кавалерии, без артиллерии, без обоза. Без кавалерии нельзя было разведать о движении русских, а без артиллерии - вступить в бой. Такое положение было весьма затруднительно; слабые люди потеряли присутствие духа, веселость и мужество.

Русские, видя на дорогах трупы людей и лошадей, решились воспользоваться нашим бедственным положением. Они окружили наши колонны казаками, которые отбивали все - людей и экипажи, все, что отставало от армии. Эта иррегулярная кавалерия оказалась весьма страшной по обстоятельствам.

Герцог Эльхингенский, начальствовавший арьергардом из трех тысяч человек, взорвал укрепления Смоленска на воздух. Его окружили; он находился в самом отчаянном положении; но мужество спасло его. 7 числа вся наша армия пришла в Оршу.

Волынская армия шла на Минск, через Борисов. Генерал Домбровский защищал борисовский мост; но 11 числа вынужден был уступить напору русских. Они перешли через Березину, имея в авангарде дивизию Ламберта. Второй корпус, под командой герцога Реджио, получил приказание идти на Борисов, дабы обеспечить французским войскам переход через Березину. 12 числа герцог Реджио встретил дивизию Ламберта в четырех милях от Борисова, поразил ее и отбросил русских на правую сторону Березины. Но русские сожгли мост и обеспечили таким образом свое отступление.

Русские заняли все переправы на Березине. Эта река имеет сорок туазов в ширину; но берега ее покрыты болотами, потому весьма затруднительно переходить ее.

Русский генерал расставил войска свои в разных дефилеях, по которым он предполагал, что пойдет французская армия.

14 числа на рассвете император, обманув русских разными фальшивыми движениями, произведенными накануне, прибыл в Студянку и велел навести два моста на Березине. Герцог Реджио дрался между тем с русскими войсками, на виду которых происходила переправа. 14 и 15 числа армия переправлялась через реку безостановочно.

16 числа на рассвете герцог Реджио известил императора, что он атакован русскими соединившимися войсками; через полчаса другие русские отряды напали на герцога Беллунского. Дело было жаркое; вся французская армия принимала в нем участие и показала чудеса храбрости. Герцог Реджио ранен, но не опасно, пулей в бок.

На другой день, 17 числа, они оставались на том же поле битвы. Мы могли выбирать одну из двух дорог: в Минск и в Вильно. Минская дорога идет между лесами и болотами, и армия не могла бы найти на ней продовольствия.

Виленская дорога, напротив, идет по прекрасным местам. Армия, лишенная кавалерии и всех запасов, жестоко истомленная пятидесятидневным трудным переходом, влача за собой больных и раненых после стольких битв, непременно должна была спешить к своим магазинам. 21 числа армия добралась до Молодежна, где получены первые подводы провианта из Вильно.