Петр Вершигора - Люди с чистой совестью

- Это що? Иисус Христос накормить-то накормил. А вот были ли они сыты - вот вопрос, - сказал Деянов.

- Ну, а мы не то что после свадьбы или крестин, но все же, - сказал старшина Бычков. Разглаживая рыжие усы, он нашел на них несколько песчинок сахара.

И хотя до вечера по лагерю без конца молотила авиация - были убитые и раненые, все мы понимали: кризис миновал.

39

Кроме боя и бомбежки, а также "библейских" чудес Павловского, день на горе Синичке для командования был знаменателен еще многим. Во-первых, прояснилась обстановка. Горные стрелки, боевую разведку которых полностью уничтожили Бакрадзе и Горланов, принадлежали 26-му эсэсовскому полку. Из документов и допросов единственного пленного я выяснил, что полк этот только вчера разгрузился из эшелонов на станции Яремча. Десять дней назад его спешно погрузили на пароход в Норвегии (он стоял там с сорокового года!), перебросили через проливы и уже эшелонами через Германию и Польшу примчали в Карпаты. Были данные, что он не единственный, что следом за ним из Норвегии движется еще один горный полк. Пока что группировка немецких войск, раскрытая нам Гартманом на горе Поляничка вплоть до нумерации полков, подтверждалась.

Мы уже несколько дней ощущали: войсками, брошенными на Ковпака, командует умный и хитрый военачальник. Сегодня на горе Синичке мы кое-что узнали о нем. Генерал Кригер из вермахта, попавший в немилость за излишне трезвую оценку событий на фронте, а также сил и возможностей противника, был отозван в резерв ставки еще перед Сталинградом. Но его боевые заслуги и незаурядные знания охладили гнев начальства, и, продержав его полгода в немилости, оно решило дать ему исправиться на этой сравнительно легкой операции против "зарвавшихся" партизан. Генерал Кригер не имел в вермахте равных себе знатоков горной войны и знал Карпатский театр еще со времени первой мировой кампании. Новый пленный из 26-го эсэсовского полка подтверждал, что официальным командующим этой "пустяшной" операции был Гиммлер. Но он предпочитал сидеть во Львове, поджидая, когда опальный генерал, которому милостиво дали последнюю возможность поправить свою репутацию, положит к его ногам у подножия горы Лемберг венок победы над "бандой" Ковпака.

Эти сведения помогли нам разобраться. Стало очевидно, что противник долго следил за нашим движением, изучал наши слабые и сильные стороны и, пожалуй, раскусил их. Это было в то время, когда мы беззаботно двигались через Тернопольщину и так неосторожно перескочили через Днестр. Это помогло ему безошибочно определить нашу цель - Карпаты. Я теперь был уверен, что Кригер разгадал ее заблаговременно. Поэтому именно горным войскам был дан приказ о сосредоточении еще тогда, когда мы не достигли и Черного леса. И третий вывод, уже без прямых фактов: противник не собирался оттеснить нас или блокировать, как это случалось на севере. Он ставил себе одну цель - полностью уничтожить отряд. Понятно, почему вначале он дал нам возможность "разыграться". Даже позволил такую роскошь, как разгром отдельных своих частей. Теперь-то мне стало ясно: 13-й и 14-й полки - это была только разведка боем.

Пощупав силы врага и определив, что Ковпак гораздо сильнее, чем кичливо объявило ему его начальство, Кригер решил бой дать в Карпатах, не без основания полагая, что этот очень маневренный и хорошо натренированный в степях и лесостепных равнинах отряд в горах должен попасть впросак.

Пленный рассказал, что среди офицеров были разговоры о том, что во Львове уже проявляли беспокойство по поводу медлительности вермахтовского генерала, слишком осторожно ведущего доверенное ему эсэсовское дело. Но Кригер настаивал на своем и требовал войск, приспособленных для горной войны.

"Если не хочешь споткнуться, всегда в мыслях своих поставь себя на место врага", - часто повторял Ковпак. Моя собственная практика говорила о том, что в военном деле это не плохой метод. И, уйдя в сторону от Горланова и Бакрадзе, забравшись в какую-то яму-блиндаж, а может быть, в наблюдательный пункт самого генерала Кригера, я перебирал несколько десятков солдатских книжек, залетевших сюда из Норвегии, просматривал адреса писем и думал: "Этот Кригер уже сейчас подсек нас под корень. Он лишил нас маневра, вымотал наши силы. А ввел в действие, пожалуй, только половину своих войск".

Окружая нас всего лишь третью или даже четвертью наличных у него батальонов, генерал вермахта и остальные свои силы располагал двумя крупными резервами на полюсах кольца. Таким образом, кольцо окружения получилось не двойным. Нет! Просто при прорыве два кулака резерва моментально превращались в следующее кольцо этой беспрерывной цепи.

"Хорошо ему, сволочи, выстраивать свою цепочку, имея десятикратное превосходство в людях и полное превосходство в технике, - думалось горько. - А может быть, это просто паника. Может быть, и не стоит лезть с этими невеселыми мыслями к Ковпаку и Рудневу? Им и без того нелегко. А тут еще с Гартманом возни не оберешься".

Мы доволокли его с ущелья Полянички живым и невредимым до самой Синички.

По строжайшему приказу Ковпака, лучшие и самые выносливые караульщики, хлопцы, способные по нескольку ночей не смыкать глаз, стерегли неустанно этого фашиста, будь он трижды проклят. Опытный гестаповец мог бежать каждую минуту, и это приводило в бешенство не только коменданта, но и нас с Мишей Тартаковским. Мы хотя и понимали, зачем он нам был нужен живой, но живой он был непосильной тяжестью для всего отряда.

- Не сбежал еще? - тревожно спрашивал Базыма караульщиков.

- Не. Хай ему грець. Заморил нас той гестап горше, як гитлеровски летчики, - отвечали караульщики.

И вот, казалось, наступила минута, оправдавшая все наши усилия и мытарства.

Еще вчера, когда загудели моторы у камня Довбуша, гестаповец навострил уши. За ним следили десятки глаз. Он знал, чувствовал это, но все же не сумел сдержаться.

А сегодня как будто бы кто-то подменил Гартмана. Он подтянулся. На угодливо-заискивающем лице появилось нагловатое выражение.

- Двадцать шестой? Из Норвегии, - сказал он, подойдя ко мне после боя.

А сегодня по другим источникам подтвердилось: это был действительно 26-й эсэсовский полк.

А ну-ка, последуем совету Ковпака и поставим себя на место врага. И я приказал дежурному привести Гартмана в мой блиндажик.

Он заговорил первый:

- Вы убедились в том, что против вас выступил двадцать шестой полк? И теперь у вас имеются основания доверять мне...

Да, это было так. И он, видимо, прочел на моем лице смущение.

- Господин подполковник. Я имею сообщить вам свои важные условия.

Я насторожился.

- Я могу принять капитуляцию господин генераль Ковпак и господин генераль Руднев.