Петр Вершигора - Люди с чистой совестью

- Но не может она, не может работать на ключе! - твердо и властно сказала Маевская. В вопросах медицины ее слушались все в отряде.

Катя поняла это и подняла к молодой женщине глаза, полные слез.

- Ну, пожалуйста, я очень прошу. Может быть, рацию раскинут товарищи; я покажу, как. Наушники наденьте, я хотя бы позывные послушаю и хоть чем-нибудь знак подам.

Молчанов уже распаковывал рацию, тянул антенну на поднятое дышло саней.

Ковпак подошел к врачу и отвел ее в сторону.

- Слушай, доктор. Ты почему солдату мешаешь свою службу нести? Ты що у меня тут - профессор-хирург, чи невропсихопат какой?

Маевская обиделась:

- Зачем же так, Сидор Артемьевич? Вы же сами знаете, я когда в отряд пришла, говорила вам, я физкультурный врач. Понимаете, институт специальный я кончила перед войной. Физкультурный врач.

- Не тарахти, знаю, слыхал. А раз слыхал, значит помню. А операции ты делала? Руки и ноги людям столярной пилкой резала?

- Так выхода ж другого не было. Хирургов у нас нет, вот и приходилось мне...

Казалось, Ковпак только и ждал этих слов.

- А що ж, у нас радистов тут много? Зачем же ты девушку обижаешь? Значит, как ты физкультурный врач, так ты можешь выше своей головы прыгать, а как она радистка, так ей уже и нельзя? Стой сзади нее со своей валерьянкой и не мешай, а помогай, понятно?

Пока дед убеждал врача, Катюшу положили на санки. Молчанов надел ей на голову наушники.

Ковпак сказал тихо:

- Карпенко, выводи роту. Готовьтесь к походу. Да тихо, хлопцы, не мешайте. Эта дивчина, может быть, нам не меньше чем крупный бой выигрывает.

- Который час? - слабым голосом спросила Катюша.

- Без трех минут два, - показал ей циферблат Молчанов.

- Включайте. Наушники поправьте, - командовала Катя.

С этой минуты вся жизнь людей, окруживших тесной стеной розвальни у костра, казалось, перешла к этой девушке. Ковпак, Маевская, Руднев стояли у ее изголовья. Катя лежала с закрытыми глазами. Затем протянула левую руку и ощупью положила ее на распределительную доску.

- Настраивает, - шепнул Молчанов. - Катя, есть позывные?

Катя не слышала. Он дотронулся до ее руки, лежавшей на доске рации. Радистка открыла глаза. Он спросил ее жестом, губами.

- Позывные фронта есть?

Она ответила одними глазами: "Есть!" Затем окинула взглядом склонившихся над ней людей и, как бы успокаивая их, шепнула:

- Стучит фронт, стучит...

Молчанов подошел к Ковпаку и Рудневу. Посмотрел на часы.

- Пять минут фронт будет вызывать, затем перейдет на прием. Следующие пять минут будет слушать наш ответ.

- Ну а как же мы ответим? - спросил Ковпак.

Молчанов пожал плечами, глянул на часы.

- Пять минут, - показал циферблат.

Катя широко открыла глаза, попыталась сесть. Несколько партизан и врач мигом поддержали ее. По Катиным глазам все видели, что там, за линией фронта, перешли на прием. Катя вопросительно посмотрела на Ковпака и Руднева. Глаза многих были в слезах.

Ковпак отвернулся и буркнул себе под нос:

- Ну що це за война з бабами, да ще з дивчатами...

Катя решительно сказала врачу:

- Посадите меня. Опустите ноги.

Нечеловеческим напряжением она повернула руку.

- Молчанов, дайте ключ! Положите на колено.

Молчанов держал ключ рации. Катя протянула раненую руку и попыталась стучать позывные, но сразу, вскрикнув от боли, без чувств упала на руки партизан. Молчанов снял наушники с головы Кати. К нему наклонился Ковпак. Шифровальщик отстегнул один наушник и передал его ему. Второй наушник протянул Рудневу.

Ковпак даже улыбнулся.

- Фронт. Це фронт нас вызывает, Семен Васильевич...

Катю привели в чувство. Она осмотрела всех, словно узнавая. Затем сказала Молчанову:

- Сколько еще осталось? Четыре раза будет вызывать и переходить на прием. А на пятый запишут: "Стрелка не вышла на связь". И рядом поставят крестик. Ой, что же это я? Это же кличка моя, я никому не должна разглашать ее. Я честное комсомольское дала, подписку.

Ковпак успокоил ее.

- А мы ничего не слыхали, дивчина. И знать ничего не знаем. Так ведь, ребята?

Все молча кивнули головами.

- Спасибо, дедушка, - сказала Катя.

Ковпак потряс наушниками.

- Слухай, дивчино. Замовкло, не пипикает. Наверное, снова тебя слухают, - и он приложил ей наушник к уху.

Молчанов дал Кате ключ, сказал тихо:

- Ты спокойно, ты не шевелись. Ты левой рукой попробуй.

- Вот. Как же мне в голову не пришло, - и она начала работать левой рукой. - Не то, совсем не то. Техники нет. А ведь там радисты мой почерк знают. Не то...

- А ты попробуй вот так, я подержу, - уговаривал ее Молчанов.

Все молча наблюдали. Радистка несмело застучала левой рукой.

Было слышно, как в лесу строились роты. Грузили раненых. Командовали комбаты.

Ковпак позвал Семенистого.

- А ну, Михайло, смотайся. Дежурному скажи, чтобы тихо было. Скажи, с фронтом говорю.

Молчанов показал на циферблат.

- Катя, слышишь? Перешли на прием.

И снова застучала левой рукой Катюша.

- Больше не могу, дайте послушаю.

Она слушала долго, внимательно, затем сказала Ковпаку:

- Дедушка, товарищ Хрущ?в отвечает.

Ковпак нагнулся к ней ласково.

- А что ответили?

- "Плохо вас понимаю. Что случилось?" Ну, конечно же... Вот! "Завтра буду вас слушать в это же время. Слышали вы меня? Поняли вы меня?" Переходит на прием...

Ковпак, торжествуя, сказал громко:

- Стучи, дивчина, стучи як можешь. Стучи: "Слышали, поняли, завтра будем слухать".

Ковпак отошел в сторону. Подбежал с докладом Карпенко. Доложил шепотом.

- Товарищ командир, рота к маршу готова.

- Добре. А ну, слухай. Выбери мени из своей роты самых бойцовых хлопцев. И сам проследи: оцю дивчину мени на повозку положить, да листьев, моху, сена наложить, щоб не трусыло. И всю дорогу не отходить. Кормить - чем только можете. - Он повернулся к Маевской: Какую пищу ей принимать?

- Яйца, молоко, варенье.

- Чуешь? Щоб яец, молока достали. Варенья выдайте, хай кормять ее девчата. Поняв? Варенье любишь, милая?

- Очень люблю, - устало улыбнулась Катя.

- Понятно, - откозырял ей Карпенко.

- Ну, вытягивай свою роту. Ребят пошли сюда. Они при штабе вместе с ней будут. Пошли, комиссар.

Все ушли, кроме Маевской и Молчанова. Катюша кончила работать и показала на наушники Молчанову. Он снял их с ее головы.

- Укладывайте рацию, сматывайте антенну, как я вам показала. Ведь фронт ответил: "Завтра буду вас слушать в это же время!"

За деревьями замелькали люди. Это строй третьей роты, неделю дежуривший ночами у костра. Она двинулась... Впереди шел Карпенко, положив руки на автомат. Они подошли к свежевырытой могиле и построились в каре. Руднев сказал краткую речь. Грянул залп. Тихая команда прервала минутное молчание, и отряд снова двинулся вперед.