Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Заявление полпреда выражало, по всей вероятности, его надежды на скорое вступление в переговоры с Польшей о заключении торгового договора, что предусматривалось августовским решением Коллегии НКИД [1387]. Однако, несмотря на повторную передачу этого вопроса в Политбюро, он не был им рассмотрен. Вероятно, убедившись в неприязненной реакции Варшавы на ликвидацию СПТ и в невозможности открытия переговоров о советско-польском торговом договоре, руководство Наркомата внешней торговли СССР 13 декабря в частном порядке информировало А. Жмигродского о возможности сохранения Совпольторга при условии сближения в его балансе объемов закупок и продаж. 28 декабря коммерческий советник сообщил Дволайцкому, что польское правительство готово к ведению переговоров об условиях сохранения СПТ [1388].

После нескольких недель неопределенности советская сторона отказалась от этой идеи и приступила к ликвидации советско-польского торгового акционерного общества. 27 января 1934 г. состоялось «общее собрание акционеров» (Дволайцкий и Фирсов – с советской стороны, Касперович и Зябицкий – с польской), на котором была согласована ликвидационная процедура и создана ликвидационная комиссии под председательством Фирсова [1389].

16 декабря 1933 г.

Опросом членов Политбюро

81/56. – О соглашении с Эстонией.

1) Предложить Наркомвнешторгу принять меры к продлению на 1934 г. соглашения с Эстонией от 23 декабря 1932 г.

2) Разрешить Наркомвнешторгу в случае необходимости согласиться на импорт из Эстонии в половинном размере всего нашего экспорта (а не только экспорта т. наз. лицензионных товаров).

Выписки посланы: т.т. Розенгольцу, Литвинову.

Протокол № 151 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.12.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. On.162. Д. 15. Л. 153.

Вопрос о пролонгации т. н. «временного соглашения о товарообороте» был поставлен в двусторонних отношениях еще двумя месяцами ранее. В ноябре 1933 г. первый секретарь полпредства А.И. Антипов сообщал в Москву о тех вопросах, которые более всего будут интересовать эстонцев на будущих переговорах. Поскольку в Эстонии количество «монополизированных товаров», т. е. тех, на импорт которых Таллин выдавал разрешения, неуклонно сокращалось, то эстонцы, по его мнению, потребуют установления соотношения не только к монополизированным, но и ко всем товарам, и будут «частично применять принцип контингентов [1390].

23 ноября покидавший свой пост торгпред Н.В. Гаврилов выступил в Таллине на отчетном собрании «Эстонско-Всесоюзносоветской [sic] торговой палаты». Возможно в силу того, что он разделял мнение руководства НКВТ на развитие торговли с Эстонией и не считал нужным учитывать заинтересованность НКИД в развитии отношений с этой страной, присутствующие услышали из его уст: расширение Ленинградского и Мурманского портов свидетельствует о том, что эстонцам больше нечего надеяться на советский транзит. Это, сделанное «по необъяснимым причинам, заявление вызвало недовольство полпредства» [1391].

5 декабря, на следующий день после подписания советско-латвийского торгового договора [1392], министр иностранных дел Эстонии Ю. Сельямаа жалуясь на перегруженность в связи с торговыми переговорами с Англией, Литвой и Финляндией, между прочим, заметил, что поскольку СССР заключил торговый договор с Латвией, Эстонии то же надо будет требовать тех же условий [1393]. Такая постановка вопроса была крайне нежелательна для Москвы. В качестве способа ухода от обсуждения с Таллином вопроса о торговом договоре и была пролонгация соглашения 1932 г. Принятым Политбюро решением санкционировалось начало переговоров. 23 декабря 1933 г. торгпред и министр народного хозяйства Эстонии обменялись нотами о продлении на 1934 г. торгового соглашения от 23 декабря 1932 г. [1394]. Успешному развитию двусторонних хозяйственных связей мешали, прежде всего, отсутствие у СССР возможностей как для наращивания экспорта, так и для размещения заказов, а также внутриполитическая ситуация в самой Эстонии. Зимой 1934 г. была достигнута договоренность о визите в Таллин А.П. Розенгольца, однако его эстонский коллега с радостью ухватился за сообщение о том, что по некоторым причинам глава НКВТ вынужден отложить свой визит. Для Сельтера, жившего, как и все эстонцы, в ожидании того, кто же придет в Таллине к власти, вести переговоры с Советами, завершение которых не обрушило бы лавины советских заказов, политически дальновиднее было воздержаться от общения с большевиками. Переговоры велись на протяжении всего 1934 г., и только в конце этого года было подписано трехлетнее хозяйственное соглашение.

19 декабря 1933 г.

Опросом членов Политбюро

99/74. – О Франции.

Дать т. Довгалевскому для ответа Бонкуру следующие директивы:

1) СССР согласен на известных условиях вступить в Лигу Наций (об условиях см. ниже).

2) СССР не возражает против того, чтобы в рамках Лиги Наций заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии со стороны Германии.

3) СССР согласен на участие в этом соглашении Бельгии, Франции, Чехословакии, Польши, Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии или некоторых из этих стран, но с обязательным участием Франции и Польши.

4) Переговоры об уточнении обязательств в будущей конвенции о взаимной защите могут начаться по представлении Францией, являющейся инициатором всего дела – проекта соглашения.

5) Независимо от обязательств по соглашению о взаимной защите, участники соглашения должны обязаться оказывать друг другу дипломатическую, моральную и, по возможности, материальную помощь также в случаях военного нападения, не предусмотренного самим соглашением, а также воздействовать соответствующим образом на свою прессу.

6) СССР вступит в Лигу Наций при выполнении следующих условий:

[…]

д) СССР будет настаивать на восстановлении с ним нормальных отношений всеми остальными членами Лиги, или, в крайнем случае, на включение в устав Лиги или на проведение собранием Лиги постановления о том, что все члены Лиги считают восстановившими между собою нормальные дипломатические отношения и взаимно признавшими друг друга.

Выписки посланы: т. Литвинову.

Протокол № 151 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.12.1933.– РГАСПИ. Ф. 17. On. 162. Д. 15. Л. 154–155 [1395].

Возможность заключения договора о взаимной помощи между СССР и Францией обсуждалась с июля 1933 г. Многие важные детали ранней стадии переговоров (июль-октябрь 1933 г.) остаются неизвестны [1396]. В конце октября М.М. Литвинов, находившийся в Париже по пути в Вашингтон, с санкции Политбюро принял приглашение министра иностранных дел Франции Ж. Поль-Бонкура, который «вновь говорил о необходимости подумать нам и Франции» о «взаимной помощи в дополнение к пакту о ненападении» и о вступлении СССР в Лигу Наций [1397]. Спустя четыре недели Москва поручила полпреду Довгалевскому вступить в соответствующие переговоры с Поль-Бонкуром [1398]. Согласно более поздней французской интерпретации, Москва (по крайней мере, М.М. Литвинов) считала наиболее предпочтительным вариантом договора безопасности двусторонний советско-французский пакт взаимопомощи (подобный тому, какой действительно был впоследствии заключен), тогда как МИД Франции добивалось многостороннего соглашения с участием союзных Франции государств Восточно-Центральной Европы (однако, насколько правдива эта версия и какую стадию взаимных консультаций она отражает, остается неясным).