Хаген Шульце - Краткая история Германии

Однако глубинное настроение в стране изменилось, о чем свидетельствовали результаты выборов в бундестаг 28 сентября 1969 г. СДПГ, представлявшая себя в качестве партии перемен в противоположность господствовавшему ХДС, впервые на протяжении своей истории перешла 40-процентный рубеж. Председатели СДПГ и СвДП Вилли Брандт и Вальтер Шеель договорились о правительственном союзе.

Олицетворением эры социал-либеральной коалиции, продолжавшейся с 1969 по 1982 г., стали имена федеральных канцлеров Вилли Брандта и Хельмута Шмидта. Они достойно дополнили то, что относилось к эре Аденауэра. За осуществленной Аденауэром интеграцией в западное сообщество последовала восточная политика Брандта, нацеленная на смягчение напряженности отношений между ФРГ и государствами Восточного блока и их нормализацию, чтобы в условиях продолжающегося раздела континента включить Федеративную Республику в систему соглашений, обеспечивающих мир. Во внутренней политике Брандт противопоставил позиции Аденауэра «никаких экспериментов» прагматическое заявление о необходимости «отважиться на большую демократию», приверженность реформам и культурной открытости. Сколь сомнительны и отягощены идеологическими соображениями были некоторые решения, принятые в эту эпоху в сфере образования, столь же велики оказались все-таки успехи политики, благодаря которой критически настроенные левые и леволиберальные умы, до тех пор скорее чуждавшиеся «реставрационной» республики Аденауэра, были приближены к боннскому государству и добились в изменившемся интеллектуальном климате 70-х годов духовного доминирования. Имена Аденауэра и Брандта неразрывно связаны в истории Западной Германии. Их деятельность была взаимодополняющей. Они «отчеканили» обе стороны одной и той же медали.

У истоков «новой восточной политики» стояли, однако, не немцы, а великие державы. Президент США Ричард Никсон и советский министр иностранных дел Андрей Громыко заявили, что напряженность вокруг Берлина должна быть урегулирована с помощью переговоров, и 26 марта 1970 г. представители четырех держав — победительниц во Второй мировой войне встретились в берлинском здании Союзного контрольного совета, чтобы договориться о соглашении по Берлину. В конце концов оно было заключено 3 сентября 1971 г. и существенно облегчило положение «острова» под названием Западный Берлин. Эту новую фазу политики разрядки не могло бы игнорировать и федеральное правительство во главе с христианскими демократами, но у правительства Брандта было гораздо меньше препятствий, для того чтобы последовать примеру великого союзника и пойти на заключение договоров с Москвой и Варшавой об отказе от применения силы. Подобно тому как Аденауэр, будучи глубоко убежденным в правильности этого шага, когда-то согласился с интеграцией Германии в западное сообщество — чего так желали западные союзники, — теперь Брандт осуществлял быстрое урегулирование отношений с государствами Восточного блока и ГДР — чего так желали США, — потому что сам считал это настоятельно необходимым.

Дебаты об этих «восточных договорах» в немецком бундестаге достигли кульминации 22 марта 1972 г., превратившись в звездный час истории германского парламентаризма, вполне сравнимый с большими словесными баталиями вокруг германского вопроса, разыгрывавшимися в парламенте в соборе Св. Павла в 1848–1849 гг. Вновь завязался спор о том, чем, собственно, является Германия и каким должно быть ее будущее. Ораторы правительственных фракций превозносили шансы, открывавшиеся в результате «нормализации отношений» между Востоком и Западом для Германии, а представители христианско-демократической оппозиции предостерегали от опасностей. В центре дискуссий стояли не вопросы обмена послами и развития связей Западной Германии с Восточной Европой, а проблемы будущего Германии в Европе. Шла ли речь о приоритете воссоединения Германии «в границах 1937 года», как того требовала христианско-демократическая оппозиция, что в результате заключения договоров становилось менее вероятным, или прежде всего о мире и разрядке во всей Европе, как хотела правительственная коалиция, пусть даже ценой немецких надежд на воссоединение? Возродилась ли идея германского единства или эта цель устарела?

Проговаривались многочисленные варианты будущего Германии, а потому циркулировали различные взгляды на прошлое. Дебаты проходили под знаком четырех совершенно различных представлений о немецкой истории. Представитель оппозиции Рихард фон Вайцзеккер считал, что вся немецкая политика должна быть направлена на то, чтобы восстановить германское национальное государство в таком виде, как его создал Бисмарк в 1871 г. «Я полагаю, — заявил он, опираясь на знаменитое определение, данное Эрнестом Ренаном [77] Жозеф Эрнест Ренан (1832–1882) — французский историк и писатель. , — что нация является воплощением общего прошлого и будущего, языка и культуры, сознания и воли, государства и территории. Со всеми ошибками, всеми заблуждениями, порожденными духом времени, и все же с общей волей и общим сознанием — такое воплощение и определяло наше понимание нации. Поэтому, и только поэтому, мы, живущие сегодня, знаем, что мы ощущаем себя немцами. До сих пор это не было заменено чем-либо другим».

Резкие возражения слышались изо всех лагерей. Один из представителей СДПГ указывал на различие между государством и нацией и заявил, что в государстве Бисмарка большая часть нации была угнетена. Тот, кто хочет ссылаться на немецкую историю, чтобы формировать будущее, должен опираться на свободолюбивые традиции крестьянских войн, Просвещения, рабочего движения и на сопротивление Гитлеру.

Многие ораторы из Южной Германии обращались к иным историческим контекстам. Германия, по их мнению, является не чем иным, как объединением многочисленных государств, регионов и городов: Пруссии, Баварии, Вюртемберга, Саксен-Кобург-Готы, Гамбурга и многих других, которые поздно и лишь на краткое время объединились в национальное государство. Социал-демократ Карло Шмид назвал германское государство исторически существовавшей, но почти преодоленной формой сообщества, предварительной ступенью на пути к европейской нации.

Поначалу это казалось последним словом. Но за «восточными договорами» последовал Договор об основах германо-германских отношений от 21 декабря 1972 г., который исходил из существования двух германских государств и фиксировал «добрососедские отношения» между обеими сторонами и неприкосновенность германо-германской границы. Вскоре вслед за этим оба германских государства на равноправной основе были приняты в ООН. Хотя в договоре об основах отношений обе стороны подчеркивали различные воззрения на «принципиальные вопросы, в том числе на национальный вопрос», он казался практически решенным в долгосрочной перспективе.