Геерт Мак - Нидерланды. Каприз истории

Сегодня Фолендам — известная туристическая достопримечательность, со своими старыми деревянными домами и старинными нарядами, а также с обычаями, сохраняемыми в жизни прежде всего для туристов; кроме того, это место расположения некоторого числа строительных предприятий и интернет-компаний, рай для любителей музыки — «палингсаунд» десятков фолендамских певцов и рок-групп известен в Голландии — и родина футбольного клуба «Фолендам». В некоторых отношениях это крутая деревня: потребление алкоголя и наркотиков среди молодежи вызывает тревогу. И, будучи католической деревенской общиной, Фолендам всегда был чужд кальвинистскому сердцу Голландии.

Хотя Фолендам находится прямо на берегу, в общем-то это всегда был остров. В течение веков в деревню можно было попасть только с моря. Со стороны суши простирались сплошные болота, а единственная тропинка вглубь с 24 досками через 24 канавы была обычно непроходимой. Не случайно, что деревню в конце XIX века первые туристы открыли как «исконную Голландию», где еще каждый день носили старинную одежду с типичными шляпами, чепчиками, шерстяными рубахами, шароварами и деревянными башмаками, где еще живы народные обряды и где еще говорили на неискаженном ватерландском диалекте.

Такое изолированное существование тоже Фолендам. И в этом смысле Фолендам — Нидерланды в миниатюре: открытый морю, современный, а иногда даже ультрасовременный, но одновременно полный недоверия к континенту и ко всем неведомым опасностям, которые оттуда приходят, склонный тоже замыкаться в себе, потому что в большом мире, там, за границей, с такой маленькой деревней, во всяком случае в политическом отношении, больше не считаются.

Уже в 1839 году Нидерланды окончательно забыли о каких-либо властных амбициях в Европе, и с тех пор внешнеполитически страна сильно ограничена в своей способности к действию. Экономически она в значительной мере зависела от Германии, а ее безопасность так или иначе должна была гарантировать Англия. Британцы никогда бы не согласились на то, чтобы устья Рейна, Мааса и Шельды оказались в руках Франции или Германии. Препятствовать этому уже в течение веков было важной целью британской политики на континенте, а в 1914 году, в начале Первой мировой войны, это заставило Великобританию решиться на интервенцию, когда Германия напала на Бельгию.

С другой стороны, этот естественный европейский «союзник» следил за богатыми нидерландскими колониальными владениями, как кот за выводком цыплят. Со времени последней морской войны против Англии в конце XVIII века у Нидерландов больше не было достаточно мощного военного флота, чтобы помешать насильственному захвату колоний. Более того, уязвимые транспортные пути к колониям, от которых в значительной мере зависели Нидерланды, могли обеспечиваться только благодаря британскому господству на море. Но в то же время британцы дали понять своей войной против южноафриканских буров, близких нидерландцам по духу и языку, что ради своей империи готовы на всё. А на восточной границе неспокойная Германия, со своими новыми амбициозными планами в отношении Европы, представляла всё большую угрозу. Короче говоря, нидерландские дипломаты были вынуждены постоянно балансировать, как канатоходцы, чтобы страна не была раздавлена между великими державами.

С середины XIX века, в том что касается отношений к остальному миру, Нидерланды в первую очередь сосредоточилась на своих остиндских колониях. На собственном континенте страна завернулась в кокон нейтралитета. В крайнем случае надеялись объединиться со старым врагам — водой: благодаря хитроумной системе плотин и шлюзов, так называемой голландской ватерлинии, часть страны могла уйти под воду, а Рандстад превратился бы в остров или, по меньшей мере, в нечто похожее на Фолендам. Да, в остров, как и Великобритания, недосягаемой изолированности которой, пусть отчасти, хотели бы достичь Нидерланды.

Со временем идея нейтралитета постепенно получала новое содержание. Нейтралитет как необходимость был осмыслен как добродетель, а невозможность применить силу в международных отношениях когда-нибудь станут рассматривать не как проблему, но как принцип: слабость есть нечто благородное, а у силы всегда грязные руки. Таким образом, эта страна миллионов учителей, пасторов, пророков, публицистов и других высокоморальных спорщиков снова медленно находила свой собственный путь.

Политика нейтралитета на практике оказалась для Нидерландов успешной, хотя в 1914 году стране едва удалось избежать участия в большой европейской войне. Первоначально германской Генеральный штаб планировал наступление в обход французских укреплений, так называемый «удар серпом», не только через бельгийскую, но и через нидерландскую территорию, однако незадолго до начала военных действий было решено пощадить Нидерланды: в случае блокады могла понадобиться нейтральная «отдушина».

Впрочем, война в Европе заставила Нидерланды вновь взглянуть фактам в лицо. В снабжении продовольствием страна зависела от заграницы, в первую очередь от США; уголь, железо и другие полезные ископаемые поступали из Германии, а подвоз товаров из колоний едва ли можно было назвать надежным, потому что Великобритания по собственному произволу блокировала морские пути и другие коммуникации. Возникали перебои с продовольствием, кое-где вспыхивали беспорядки, но в общем и целом страна относительно благополучно пережила эти страшные годы.

Более того, если остальная Европа некоторое время после 1918 года с трудом приходила в себя, то экономика Нидерландов переживала невиданный подъем. Существовал огромный спрос на средства производства, и нидерландская промышленность, не подвергшаяся разрушению, как никакая другая в Европе, могла благодаря каучуку, нефти и другому импорту из Индонезии осуществлять поставки всего, что тогда было особенно необходимо.

Эта новая динамика изменила даже нидерландский ландшафт. В 1918 году было решено превратить Зёйдерзее во внутренние воды. Большой морской залив издавна был коварным врагом — еще в 1916 году сильный шторм разрушил во многих местах дамбы и затопил значительные территории провинции Северная Голландия. Кроме того, в годы войны стало более чем очевидно, что трудные времена страна сможет пережить только при условии, если сама будет производить достаточно продовольствия для населения, а это с необходимостью требует значительного увеличения посевных площадей, то есть осушения прибрежной полосы в больших масштабах. К тому же теперь появилась техника, позволявшая осуществлять гидротехнические работы грандиозных масштабов.