Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ

Кстати из партии я не выходил. Когда нашу дивизию вывели в Тоцк, нам просто раздали учётные карточки. Ни каких тебе напутствий, ни каких пожеланий. Документы у меня до сих пор хранятся, хочешь, не хочешь, а это кусочек моей жизни.

Но коммунисты отказались меня поддержать, обком сказал им надо выдвигать своего. Ну, на нет и сюда нет, а ведь была реальная возможность прорваться в Верховную раду. Как написал мне в анонимке один доброжелатель, что я рвусь к корыту, и этим показал свою сущность, и теперь мне надо уезжать, так как я себя дискредитировал. Что мне его анонимка, если в своё время на меня даже в Москву писали.

Уже находясь на пенсии, в Киеве, я вступил в социалистическую партию, и даже год был первым секретарём Подольского района г. Киева. Не мог смотреть на беспредел, который творился вокруг, пытался не оставаться в стороне от событий. Но постепенно соцпартия стала смыкаться с националистами, и я ушёл.

Предпринимал несколько попыток уйти в войска. Написал письмо в министерство обороны Украины, с просьбой направить в любую горячую точку планеты, куда отправляют наших ребят. Мне конечно тактично отказали.

В начале осени 1994 года, с помощью Олега Скляра, вышел на командующего аэромобильными войсками Украины генерал-майора Раевского, Олег раньше служил с ним. Меня вызвали на беседу в министерство обороны. Раевский, побеседовав со мной, буквально пять минут, дал добро на мой перевод. Но сказал, что в данный момент вакансий нет, и я временно буду служить в штабе Сухопутных войск, отвечать за командирскую подготовку.

Я воспрял духом, ну теперь то, я уж точно уйду из военкомата. Заместитель Раевского повёл меня на беседу. толи к Командующему сухопутными войсками, толи к начальнику штаба, сейчас уже не помню. Со мной побеседовали, и я снова получил добро. Было только одно условие, я должен был написать рапорт, что на квартиру в Киеве не претендую.

В городе было очень плохо с квартирами и в министерство обороны брали тех, кто жильём в Киеве был обеспечен. Такого подхода к комплектованию, наверно ни одна армия не знала. У меня в Киеве проживали родители жены, и я считал, что первое время как-то продержусь. Да чёрт с ней, с квартирой, главное назад в Армию. Как говорил Наполеон: «Главное ввязаться в бой, а там посмотрим».

Когда всё уже было решено, и я сидел и ждал, когда меня заберут в отдел, заместитель Раевского, фамилию, к сожалению, не помню, сказал мне, что я боевой офицер и опять попаду в чиновники, нет ли у меня желания послужить в войсках, и предложил должность командира аэромобильной бригады Болградской дивизии. Я, конечно, согласился и меня отправили в Одесский военный округ на беседу с Командующим.

Командующим был генерал-полковник Шкидченко, но его на месте не было. Со мной побеседовало несколько человек, включая командира Болградской дивизии. Он стал меня отговаривать, его понять можно, видимо он кого-то уже наметил, а тут вмешивается министерство обороны. Сказал, что бригада сложная, все батальоны на БМД.

Дело в том, что к этому времени техника, оставшаяся от Советской Армии, сильно поизносилась, и в эту бригаду со всей Украины собрали БМД, которые ещё можно было эксплуатировать. Остальные бригады были на своих двоих.

Я ему ответил, что у меня в полку в Германии танков было чуть меньше чем в этой бригаде БМД, а ещё три батальона на БМП и два дивизиона, артиллерийский и ПВО, так что бронетехники больше чем у него в дивизии. Как мне помнится, он остался нашим разговором, не доволен.

Прибыл Командующий, меня представили ему. Шкидченко выслушал и сказал, что я четыре года прокомандовал полком, а бригада тот же полк, и даже несколько меньше полка. И что, если я не очень рвусь в столицу, то он после окончания учебного года, это конец ноября, назначит меня на должность заместителя командира дивизии.

Дело в том, что в Киеве было сказано, что если мне должность не подойдёт, я могу возвращаться к Раевскому.

Конечно, я сразу согласился, сбывалось то, что я хотел. Позвонив в Киев, я отказался от должности в министерстве обороны.

Но, к сожалению, слова Командующего остались словами, ни кто обо мне даже и не вспомнил.

В начале декабре 1995 года. Мы получили письмо Командующего округом Шкидченко, в котором он обращался к офицерам с просьбой, повернутся к солдатам лицом. Дисциплина в войсках была отвратительная. Солдаты не хотели служить, за уклонения от службы к ответственности практически не привлекали. Боевой подготовки в полном объёме также не было. Офицеры нищенствовали, не побоюсь этого слова, каждый, где мог, подрабатывал. Армию разворовывали и растаскивали. Солдат кормили отвратительно. Заместители по тылу частей ездили по стране в поисках продовольствия, централизованные поставки срывались. Не было денег не на горючее, не на боеприпасы.

Когда мне надо было с призывниками провести стрельбы в авиационной бригаде Александрии мне сказали, что если есть деньги, покупайте боеприпасы, нет, извините самим стрелять не чем.

Я сел и написал Командующему ответ.

Прошло недели две, звонок из облвоенкомата. Шитов, всегда спокойный и сдержанный, говорил с помощью не нормативной лексики. Не в мой адрес, а так для связки слов. Его интересовало, что такое я написал Командующему, и почему меня разыскивает начальник штаба округа генерал-лейтенант Кузнецов.

Я ему объяснил, что всё, что написал моё видение проблем имеющих место в армии, и причин, почему они возникли. Он приказал мне срочно выйти на Кузнецова. Когда я дозвонился, первое, что он меня спросил, я ли писал письмо. Когда я подтвердил, сказал, что в принципе, он со всем мною изложенным согласен, но зачем же писать про штык в зад президенту и парламенту.

Поняв, что вырваться из военкоматской системы не удаётся, в апреле 1995 года я написал рапорт на увольнение. В мае отлежал в госпитале в г. Кременчуге и затем целый год ждал, когда меня уволят.

Люди цеплялись за любую возможность продлить свою службу в военкоматах области, а меня не отпускали по совершенно не понятным причинам. Я хотел уволиться как можно скорей, ребята нашли мне в Киеве работу в охранной фирме, и я боялся, что могу пролететь с трудоустройством.

Время было тяжёлое, как я уже говорил, что зарплата была нищенская, да и давали её не всегда вовремя. С продовольственным пайком также были задержки. Помню, как-то привезли в военкомат мясо, меня позвал прапорщик посмотреть, что мы будем кушать. На говяжьей туше стояло клеймо — 1954 год. Мы проедали стратегические запасы Советской Армии.