Отто Винцер - Двенадцать лет борьбы против фашизма и войны

Чашам редко дан покой.

Должен ты иль подыматься,

Или долу опускаться...

Властвуй или покоряйся,

С торжеством иль с горем знайся,

Тяжким молотом взвивайся

Или наковальней стой...

то в его устах эти стихи, полные мужества и сурового предостережения, стали обращенным к рабочему классу призывом к борьбе и в то же время ударом по выжидательной, капитулянтской политике правых лидеров СПГ. После своего освобождения в беседе с представителями иностранной коммунистической прессы в Москве Георгий Димитров так сформулировал свои советы рабочим: "Один из самых важных выводов заключается в том, что социал-демократические рабочие могут успешно вести борьбу против буржуазии только сообща с коммунистическими рабочими. До сих пор многие социал-демократические рабочие ограничивались лишь симпатией к нам. Этого недостаточно. Симпатия должна перерасти в активную борьбу против буржуазии и фашизма, в единую борьбу социал-демократических, христианских и беспартийных рабочих совместно с коммунистическими рабочими"{22}.

Так мужественная борьба Димитрова против фашистских палачей на Лейпцигском процессе стала исходным пунктом для нового курса Коммунистического Интернационала, соответствовавшего изменившейся обстановке. Это был курс на развертывание борьбы за единый пролетарский фронт и за антифашистский народный фронт. Значение процесса о поджоге рейхстага сказалось не только в Германии, но и далеко за ее пределами. Французские рабочие извлекли из него соответствующие уроки. Лейпцигский процесс побудил их ответить на провокации "боевых крестов" (делярокковцев) 6 февраля 1934 года усилением борьбы за единство действий. То же самое происходило в Испании, в Австрии и в ряде других стран.

Для подпольной работы в самой Германии поведение Димитрова на суде, как и весь ход Лейпцигского процесса, имело, разумеется, первостепенное значение. Лишь тот, кто в то время сам принимал участие в подпольной работе, может полностью осознать, как велико было влияние Лейпцигского процесса и мужественной борьбы Димитрова на широкие круги рабочего населения и все антифашистские силы в Германии и какие силы придал им этот процесс. В результате партия взяла новый курс - курс на усиление борьбы за единый фронт. После процесса о поджоге рейхстага подпольная работа повсюду оживилась и окрепла. Восстанавливались разгромленные организации и прерванные связи. Подпольные организации стали выпускать во все возрастающем количестве собственные листовки и газеты. Они приучались лучше работать в новых условиях, вырабатывая в обстановке фашистского террора свои, рабочие, боевые методы борьбы.

Фашисты чувствовали свое поражение и, конечно, видели растущую активность коммунистов.

В безудержной злобе они прибегали к крайней жестокости, стремясь запутать антифашистов и сломить силу их сопротивления. Ближайший соратник Эрнста Тельмана Джон Шеер, заменивший его в руководстве КПГ, вместе с тремя работниками центрального партийного аппарата, товарищами Эрихом Штейнфуртом, Евгением Шёнхааром и Рудольфом Шварцем, попали в руки гестаповских палачей. Фашисты подвергли их садистским пыткам{23}, добиваясь от них раскрытия подпольных связей. Убедившись, что даже самые варварские средства не смогут сломить волю этих героев-антифашистов, гитлеровцы решили уничтожить их. 2 февраля 1934 года они были вывезены на открытое шоссе и убиты выстрелами в спину. Официальное сообщение об этом кровавом злодеянии было рассчитано на то, чтобы запугать коммунистов-подпольщиков и заставить их отказаться от дальнейшей борьбы. Но ни это убийство, ни последовавшие затем казни ряда руководящих партийных работников не смогли сломить боевой дух кадров германской компартии.

После своего освобождения Георгий Димитров привлек внимание мировой общественности к судьбе узников гитлеровского правительства. В своей первой беседе с журналистами по прибытии в Москву 27 февраля 1934 года он указал на стойкость германских рабочих и коммунистов, на их верность и преданность своей партии, призвав к усилению борьбы за их освобождение. "Борьба, которая велась за наше освобождение, - говорил он, - должна продолжаться за освобождение из фашистских казематов тысяч пролетарских заключенных"{24}.

В письме к Ромену Роллану и Анри Барбюсу от 18 марта 1934 года Георгий Димитров писал: "При этом я особенно имею в виду Эрнста Тельмана - вождя германских коммунистов, самую лучшую, самую ясную руководящую голову германского пролетариата, судьба которого меня беспокоила во время заключения и всего процесса, о котором я и сегодня не могу забыть ни на одну минуту.

Вами так много сделано для нас, - теперь необходимо еще больше, значительно больше сделать для него, так как его освобождение конечно еще более трудная задача"{25}.

Потерпев поражение в процессе о поджоге рейхстага, фашисты не решились инсценировать процесс против Эрнста Тельмана, ибо знали, что это может окончиться для них не меньшим поражением. Движение международной солидарности спасло в тот момент Эрнста Тельмана от участи, которая постигла Джона Шеера. Это движение дало в то же время новый толчок подпольной работе коммунистов.

В докладе на имя бригадефюрера СС Гейдриха от 30 апреля 1934 года, обнаруженном в гестаповских архивах, говорится по этому поводу следующее: "Децернат III-A{26}, задачей которого является борьба против коммунизма, сталкивается в последнее время с нарастающей активностью коммунистического движения в Германии... Коммунисты в данный момент стремятся вновь привлечь рабочих на свою сторону широкой пропагандой за установление единого фронта... На территории страны ежедневно распространяются сотни различных печатных брошюр, разбрасываются и расклеиваются листовки и т. д. В связи с предстоящим днем 1 мая распространение коммунистами агитационного материала особенно возросло. Только в очень немногих случаях нам удалось установить государственных преступников, занимающихся этим делом".

Даже из доклада видно, что, опасаясь активных выступлений, коммунистов в день 1 мая 1934 года, берлинское гестапо с помощью государственной полиции Геринга и берлинской городской полиции "прочесывало" жилые кварталы и пригородные поселки. Массовыми арестами и облавами гестапо стремилось запугать рабочих и удержать их от выступлений под руководством коммунистов. Однако доклады гестапо и инструкции о проведении дня 1 мая 1934 года свидетельствуют также о том, что нацистский строй переживал в первой половине 1934 года серьезный кризис.

"Ночь длинных ножей" 30 июня 1934 года

20 января 1934 года гитлеровское правительство издало Закон о национальном труде. Закон этот предоставлял предпринимателям неограниченную власть над рабочими на предприятиях. В фашистском законе о труде говорилось: "Фюрер предприятия{27} является высшей инстанцией для рабочих данного предприятия в решении всех производственных вопросов.