Льюис Е. Каплан - Сталин. Человек, который спас капитализм

Теперь, когда постоянная угроза взаимного уничтожения была снята с повестки дня, для России настало время перейти к другой системе ведения дел, а именно: конвертировать бывшую государственную собственность в частную и установить механизмы реализации демократии. Соединенные Штаты с охотой приготовились принять участие в этом процессе, силами своих советников из Гарвардского университета и других лучших научных учреждений, чтобы помочь в реформировании экономической и законодательной системы России.

Взяла верх анархия. Высшее руководство крупнейших предприятий стало энергично приватизировать те активы, которые оказались им доступны, как правило в пользу членов своих семей. Если в Москве и Ленинграде, крупнейших городах России, были предприняты усилия по (цивилизованной) приватизации части бизнеса, то в провинции народ был испуган и введен в полное недоумение быстро и внезапно меняющейся обстановкой в стране. Привыкшие к стабильности советской системы, при всех ее недостатках, люди не были подготовлены к тому неведомому, что их ожидало впереди. При новых формах демократического правления компартия не только выжила, но возникли также националистические партии, в том числе с антисемитским уклоном (компартия Советского Союза была запрещена в августе 1991 года, затем менее чем через год странным образом разрешена в форме компартии РФ; так называемые «антисемитские» организации вроде «Памяти» существовали еще до августовского путча 1991 года, а именно в 1988–1991 годах, после чего постепенно потеряли свою значимость для культурного контекста России; сохраняющаяся и жизнеспособная на сегодня организация «Российское национальное единство» не имеет представительства ни в одном выборном органе страны и не может считаться деятельной политической силой. — Прим. пер.).

В отличие от западных демократий в России не было президентской партии (президентской партии нет и в Великобритании, Японии, Швеции, Норвегии, Дании, Нидерландах, Испании, за отсутствием там президента, и в Германии, где президент выполняет только протокольные мероприятия по введению в должность канцлера (представляющего обычно коалицию разных партий), а какие еще страны можно назвать образцовыми западными демократиями? Поэтому данное замечание автора в отношении России можно признать некорректным. — Прим. пер.). Президент Ельцин утверждал, что является президентом всего народа. После выбора в качестве своего преемника Владимира Путина, который смог совладать с чеченским кризисом, Ельцин решил окончательно отойти от дел и отдать бразды правления в руки Путина. Новый президент продолжал проложенную борозду и, как и Ельцин, правил, не являясь главой какой-либо партии.

Сегодня Россия являет собой воплощение идеалов чистой демократии ничуть не лучше и не хуже, чем Америка, и более прозрачна в своих устремлениях. Путин использовал свое президентство для усиления контроля над народом, и прежде всего через средства массовой информации и введение института назначаемых губернаторов областей. С другой стороны, Путин реалист. Когда он с горечью сказал, что экономику России можно сравнить с экономикой стран третьего мира, он не просто констатировал факт, но и сигнализировал о том, каковы будут его главные приоритеты. Продвижение России от полностью контролируемой экономики к свободному рынку не могло произойти в одночасье, и даже за десять лет. Новое поколение людей должно было подрасти не только в Москве и Ленинграде, но и на огромных пространствах великой страны, которая простиралась от Польши до Тихого океана. Он не испытывает желания слепо следовать курсу Соединенных Штатов во внешней политике, но и не хочет сделать Россию подпоркой Европейского союза по мере его продвижения на восток — эти усилия он считает направленными на экономическую изоляцию России. Сегодня, когда нефть поистине стала жидким золотом, Россия оказалась одарена этим сокровищем в большой степени, и страна может позволить себе жить за счет этого. Путь, которым следовала Россия семьдесят лет при коммунистах, ныне утерян. Можно только гадать, чем это сменится. Одно только совершенно ясно: ничто не может повернуться назад.

С гибелью Советского Союза, политики в США уверяли свой народ, что доходы от «мира» скоро придут в виде сниженных налогов и сбалансированного бюджета. Однако за те пятнадцать лет, что прошли с момента распада Советского Союза, национальный долг Америки увеличился с 3,6 триллиона долларов до 8 триллионов, причем нет никаких намеков на его возможное сокращение, учитывая (многозатратные) военные операции Америки в Афганистане и Ираке. А следовательно, растущий долг, оставаясь удавкой на шее экономики США, тем не менее продолжает быть источником растущего процветания США. Как Америка сможет съесть этот кусок и оставить его все же на тарелке, остается вопросом из вопросов и основной темой данного эпилога (здесь обыгрывается английский каламбур, точнее, даже два: «вам не съесть торт, оставив его на тарелке» и «вам не узнать вкуса пудинга, прежде вы его не попробовали». Выводы предоставляется сделать читателю. — Прим. пер.).

Удивительно, но Билл Клинтон ворвался в Белый дом со своим заклинанием на устах: «Экономика, экономика, идиоты». Для многих американцев эта тема имела значение, отличное от такового у Клинтона, на которое он напирал. Росс Перо, независимый кандидат, набрал на выборах около 19 процентов голосов и был всего лишь одним из множества успешных американских бизнесменов, которые были убеждены, что основная проблема экономики страны заключается не во временных спадах, а в постоянно растущей государственной задолженности. Они считали, что, если дефициту дать волю постоянно и бесконтрольно расти, он погубит капиталистическую систему или оставит эти долги на плечах детей и внуков (в лучшем случае). Все эти предприниматели сделали свои состояния на прочной основе деловой, практической деятельности. Они предполагали, что, как и предприятие не может год за годом функционировать, не подводя всякий раз свой баланс, так же не способна на это и целая страна.

Впрочем, эти беспокойства касались не только государственного долга. Торговый баланс страны все ухудшался в долларовом выражении (по ценам международного валютного рынка). Хотя у Клинтона и демократического большинства в конгрессе не было рецепта по поводу преодоления торгового дефицита, они предлагали свой ответ на проблему растущего национального долга и приведения к балансу государственного бюджета. С окончанием «холодной войны» пришла пора слегка подстричь финансирование программ обороны, введенных администрацией Рейгана. Теперь программа Стратегической Оборонной Инициативы могла быть задвинута на второй план; точно такая же участь готовилась и для многих других сфер обороны. Самое главное, что сейчас, когда экономика преодолела период спада, можно было пойти на повышение налогов, что привело бы к равновесию доходов и расходов бюджета. Предложение Клинтона об увеличении налогов прошло, несмотря на яростное сопротивление республиканской оппозиции. Через два года, при промежуточных выборах 1994 года, избиратели выразили свою «благодарность» демократам тем, что отдали им большинство в обеих палатах конгресса. Впервые за последние сорок лет республиканцы добились такого положения. Даже продолжающиеся нападки на демократов означали, что это не кратковременное отклонение, а долговременная тенденция. И в последующие десять лет республиканцы не только сохраняли свой контроль над обеими палатами конгресса, но и увеличили свое преимущество над демократами. Следовательно, когда в 2004 году Республиканская партия снова заполучила Белый дом, надо было ожидать отмены высоких налогов, введенных администрацией Клинтона, и введения даже более существенных налоговых послаблений, чем это было при власти Рейгана. Клинтон объяснял мотивы повышения налогов тем, что страна уже вышла из периода спада. А президент Буш объяснил свое снижение налогов необходимостью подъема экономики страны и вывода ее из спада.