Валерий Шамбаров - Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства

А когда Россия обвалилась в полный хаос, тут-то выступили на сцену крупные хищники. Уже не сборища авантюристов, а короли с профессиональными армиями. Польские войска хлынули на Смоленщину, Черниговщину, двинулись на Москву. Шведы захватывали Ижорскую землю, Карелию, Новгородский край. При дворе Сигизмунда III открыто провозглашалось, что Россия должна стать «польским Новым Светом». То есть покорение нашей земли приравнивалось к испанскому завоеванию Америки, а русским отводилась судьба индейцев. Их предстояло перекрещивать и обращать в рабов. Рухнули структуры государственной власти. Города и села превращались в пепелища, по разным оценкам, было истреблено от четверти до трети населения.

И все-таки Господь, несмотря на все грехи и преступления, не оставил растерзанную и испоганенную Русь. Причем стоит обратить внимание на еще одну череду «совпадений». Как уже отмечалось, «крестовый поход» Запада начался отнюдь не в 1604 г. Старт был дан в 1579-м. Смута явилась лишь продолжением давних планов католического наступления на Россию. Но в том же году (и в те же самые дни!), когда Стефан Баторий начинал этот поход, в июле 1579 г., в Казани случился большой пожар. А на пепелище, по видению девочки Матроны, была явлена Казанская икона Божьей Матери. Та самая икона, которая освятит поворотный пункт борьбы! Освятит русскую победу, освобождение Москвы.

Причем обрел Казанскую икону, правил перед ней первую службу священник Ермолай. Он примет постриг с именем Гермогена и станет патриархом. Ни разу никого не предаст, не изменит. Не склонится перед оккупантами, примет мученический венец. Но он из заточения успеет разослать свои воззвания, поднимет народ на подвиг во имя веры и Отчизны.

Тогда же, за несколько месяцев до явления Казанской иконы, в семье князя Пожарского родился сын Дмитрий. Тогда же, в 1579 г., в Ростовском Борисоглебском монастыре принял постриг крестьянин Илья, будущий преподобный Иринарх Затворник. Тот самый святой, который прославится в годину Смуты, будет предупреждать царя о грядущих бедствиях, благословит воеводу Михаила Скопина-Шуйского на разгром Лжедмитрия II. А в 1612 г. благословит Пожарского и Минина идти на врагов, освобождать Москву. Впрочем, преподобный Иринарх благословлял и интервентов – благословлял их убираться с русской земли, предрекая в противном случае позор и смерть.

Как считаете, возможно ли такое количество случайных совпадений? Те, кто владеет теорией вероятностей, могут на досуге посчитать… Нет, международный заговор против России был, конечно же, не случайным. Но и явление иконы, святых угодников и героев случайно ли совпали с ним по времени? Страшная буря поднималась на нашу страну. Господь ведал, как и когда она не выдержит, сломается. Ведал, что она соблазнится. Но ведал и о том, что Русь еще способна покаяться. Поэтому одновременно с началом вражеского натиска Он расставил ключевые фигуры, которым предназначено будет спасти страну и православную церковь. Уже не было правительства, кроме чужеземцев и изменников, не было армии, но народ сохранил веру! Она и стала знаменем, объединяющим русских людей и зовущим на борьбу.

Проявила огромную жизнеспособность и система земской монархии, созданная Иваном Грозным. В России была разрушена вся вертикаль власти, но сохранились выборные земские структуры на горизонталях. Они продолжали функционировать. Воевода Шеин руководил обороной Смоленска вместе с земским советом. Предводитель Первого ополчения Прокопий Ляпунов был не просто дворянином, а лидером рязанской земщины. А для развертывания освободительного движения никаких чрезвычайных органов создавать не пришлось, они уже существовали и были вполне легитимными.

Воззвания патриарха Гермогена, Ляпунова, Троице-Сергиева монастыря читались в земских избах, колоколом скликался мир, принимались решения. Воззвания размножали земские писари, а штатные «посыльщики» развозили их в другие города с приложением грамот о собственных решениях. Козьме Минину для формирования Второго ополчения вовсе не требовалось, подобно Жанне д’Арк, убеждать людей в своем исключительном предназначении. Он был обычным земским старостой, какие выбирались до и после него. Он действовал в рамках своих полномочий – вынес предложение о созыве ополчения на общий сход, получил от мира одобрение и начал выполнять земский «приговор».

Переворотом против Лжедмитрия руководил Василий Шуйский, он и стал кандидатом на царство. Боярская дума высказалась за него. Правда, по закону избирать государя должен был Земский собор. Но против Самозванца поднялась только Москва. Другие города и уезды совсем недавно поддерживали его поход против Годуновых, радовались его воцарению. На юге находилась армия, готовилась к походу на Крым – а военных Лжедмитрий богато одарил при вступлении на трон. Во избежание эксцессов медлить и созывать Собор не стали. Василия вывели на Лобное место перед толпами людей, собравшихся на Красной площади. Спросили, хотят ли они такого царя. Москвичи любили боярина, бурно приветствовали. Вот и было объявлено, что толпа – это и есть Собор. Купцов и служилых из других городов, находившихся в столице, засчитали как бы делегациями «всей земли».

Но Шуйские почти во все времена принадлежали к боярской оппозиции. Стояли за ограничение самодержавия, за расширение полномочий аристократии. Теперь Боярская дума напоминала об этих чаяниях. То ли под влиянием собственных убеждений, то ли под давлением Василий начал реформы в данном направлении. Фактически разделил власть с Думой, принял обязательство все важнейшие вопросы решать только вместе с ней, никого не карать без ее санкции. А духовенство созвали на Освященный собор. Низложили патриарха Игнатия, который благословлял Самозванца.

На Собор приехал и Филарет Романов – Лжедмитрий вернул из ссылок всех, кто был репрессирован Годуновым. Настоящему царевичу Дмитрию Романов приходился двоюродным братом, поэтому авантюрист возвысил его, он был поставлен ростовским митрополитом. Проявил он себя достойно, его уважали, и Собор выдвинул его на патриарший престол. Но переполошился Шуйский. Новый царь считал Филарета опасным конкурентом, у него подрастал сын Михаил. Василий отправил Романова в Углич перенести в столицу мощи маленького страстотерпца св. Дмитрия. А в его отсутствие развернул среди духовенства бешеную агитацию. Добился, что от кандидатуры Романова отказались. Хотел продвинуть своего приближенного, крутицкого митрополита Пафнутия, но тут уж Собор воспротивился. Избрал строгого ревнителя веры казанского митрополита Гермогена – даже в царствование Самозванца святитель смело и открыто обличал его.