Николай Смирнов - Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.

По поручению товарища Берия арестовал и разоблачал как участников контрреволюционного заговора в аппарате НКВД Абхазии Жужунава, Волковского, Петросяна и других. Был вызван из Гагр в оперативную [командировку. — Н.С.] в Тбилиси в НКВД ГССР, где проводил следствие по врагам народа (Вардзиели, Санакоев, Джичоев, Киладзе, Чхаидзе и др.) […]

По указанию товарища Л.П. Берия в июне 1939 г. был назначен на должность начальника следственной части НКВД Грузинской ССР и проработал в этом должности по апрель 1941 г.».

Вот так оценил Рухадзе свои скромные заслуги в борьбе с «врагами народа».

По делу было установлено, что Рапава своим ростом по службе целиком обязан Берии, хотя обвиняемый и пытался утверждать, что он не был близок к Берии. В суде оглашались показания Гоглидзе, из которых следовало, что Рапава был близок к Берии. Кроме того, это было подтверждено и показаниями самого Рапавы в суде. Он рассказал, что в 1938 г. секретарь ЦК КП/б/ Грузии К.Н. Чарквиани сообщил ему о договоренности с Берией относительно назначения его, Рапавы, народным комиссаром внутренних дел Грузии. И Рапава был назначен на эту должность.

Или вот такой факт. Брат жены Рапавы — Георгий Жордания в 1928 г. выстрелом из пистолета, принадлежавшего Рапаве (он тогда работал в особом отделе), убил своего товарища. Испугавшись ответственности, Жордания бежал в Турцию.

Как показал Рухадзе, о побеге Жордании в Турцию было известно. Стало известно и то, что Жордания затем перебрался в Париж, состоял в антисоветской организации. С началом войны Жордания поступил на службу к немцам, служил в разведке. В 1943 г. он находился в Пятигорске. Был составлен план ликвидации Жордании, который представили Рапаве на утверждение, но он не утвердил этот план.

Как заявил Рапава в суде, он не помнит, чтобы Рухадзе обращался к нему по вопросу о Жордании.

Согласно существовавшему в то время порядку, органы НКВД внимательно следили и выявляли, у кого из советских граждан, какие и в какой стране имелись родственники. При этом степень родства не имела значения. К таким людям относились обычно с большим недоверием и у них не имелось возможности занимать сколько-нибудь ответственные должности. Рапава же избежал недоверия. Логично возникает вопрос: не потому ли Рапава не спешил привлекать к ответственности племянника жены Берии — Шавдию, изменившего Родине во время Великой Отечественной войны, а затем заботами Берии переправленному в Грузию? Выходит, и здесь Берия с Рапавой были нужны друг другу. Допрошенный арестованный Шавдия показал, что пока министром государственной безопасности в республике был Рапава, его не привлекали к уголовной ответственности.

Допрошенный в суде свидетель Д.С. Твалчрелидзе, служивший в НКВД-МГБ Грузии до 1948 г. и уволенный по компрометирующим основаниям с должности помощника министра госбезопасности республики по хозяйственным вопросам, привёл некоторые факты, характеризующие Рапаву и Рухадзе далеко не с лучшей стороны и в бытовом плане. Твалчрелидзе показал, что в день проведения денежной реформы в декабре 1947 г. его вызвал Рапава, дал ему деньги для обмена их на новые денежный знаки. Через финансовый отдел министерства госбезопасности, которое возглавлял Рапава, он обменял 4000 рублей в соотношении один к одному и передал их Рапаве. Между тем, при проведении денежной реформы наличные деньги подлежали обмену в соотношении десять к одному, то есть 10 рублей старых денежных знаков обменивались на рубль новых денег.

Твалчрелидзе также показал, что на ремонт квартира Рухадзе было израсходовано 200 тысяч рублей государственных денег.

Теперь о Церетели, которого Хазан охарактеризовал как тупого, ограниченного и жестокого человека. И действительно, по сравнению е другими подсудимыми он воспринимался именно таким, хотя и имел высокое воинское звание. Складывалось впечатление, что звания, ответственные посты он получал за какие-то особые заслуги. В центральном аппарате НКВД СССР, как уже говорилось, он являлся заместителем Судоплатова, возглавлявшего специальную группу. Судоплатову и Церетели было поручено организовать эту группу в 5–6 человек, которые должны были выполнять весьма конфиденциальные задания по похищению людей. Церетели поручалось составить инструкцию о работе данной группы.

Церетели участвовал в аресте бывших народного комиссара внутренних дел СССР Ежова и его заместителя Фриновского. Один только этот факт свидетельствует, каким доверием пользовался Церетели у Берии. Ведь недаром его называли цепным псом последнего. Между прочим, Церетели был награждён 14-ю орденами. Столько орденов, по крайней мере только советских, не было у полководцев Великой Отечественной войны Г.К. Жукова и К.К. Рокоссовского.

В одном из писем Берии Церетели писал: «Мне неоднократно приходилось выполнять […] специальные серьёзные задания […] под личным руководством Л.П. Берия […]. Свой долг я выполню как ученик достойного учителя Л.П. Берия».

Конечно же, такие люди, как Церетели и ему подобные очень нужны были Берии, а также сложившейся тоталитарной системе.

В суде была оглашена аттестация Кримяна, данная ему народным комиссаром внутренних дел Грузии Гоглидзе. В ней указывалась: «Тов. Кримян — молодой, растущий, талантливый чекист — оперативник, подающий большие надежды на дальнейший рост

С июня 1938 года т. Кримян неутомимо осуществлял борьбу по вскрытию и разгрому контрреволюционного подполья Грузии. Ещё до этого вскрыл и провёл следствие по делу ряда серьёзнейших контрреволюционных формирований […].

Тов. Кримян совместно с Савицким […] ведёт […] дела […] членов центра “правых”: Орахелашвили, Элиава, Матикашвили […] В большинстве арестованные на этим делам признались и дали развернутые показания о своей диверсионно-шпионской и террористической деятельности и связях, в результате чего вскрыты […] шпионско-фашистская организация среди писателей и буржуазно-националистической интеллигенции, возглавляемая […] Джавахишвили».

В суде была оглашена и выдержка из акта, имеющегося в личном деле Хазана. Вот она: «С мая 1935 года возглавляет I отделение 4 отдела УГБ НКВД Грузинской ССР по борьбе с антипартийными контрреволюционными формированиями. За это время при непосредственном участим т. Хазана изъято 1400 человек членов контрреволюционной троцкистской организации Грузин и ликвидирован ряд троцкистских групп […]».

Содержание приведенной выдержки наводит на невеселые размышления. Конечно же не столько по поводу Хазана и его «заслуг» в борьбе с «врагами народа», а больше относительно той тоталитарной системы, которая к середине 1930-хгг. была сформирована и безупречно действовала отнюдь не в интересах народа, да и не в интересах правящей партий, которая сама оказалась в тисках этой системы. Внутри партии правили бал партократические структуры, в руках которых фактически и находилась власть. Именно с целью обеспечения главенства этих структур во всей государственной и хозяйственной системе принимались решительные меры по обеспечению «единства партии», никакого инакомыслия не допускалось. Оказывается, в органах НКВД существовали подразделения, призванные бороться с «антипартийными контрреволюционными формированиями». Получалось, что партия сама была не в состоянии бороться со своими политическими противниками, если они где-то появлялись. К чему это привело, известно.