Николай Смирнов - Рапава, Багиров и другие. Антисталинские процессы 1950-х гг.

Помимо этого, Маркарян ещё подписывал обвинительные заключения по сфальсифицированным делам. При этом, по его собственному заявлению, с материалами предварительного следствия он не знакомился.

В ходе судебного разбирательства выяснилось, какими безнравственными способами, помимо избиений и истязаний подследственных, создавались «доказательства» виновности того или иного лица в совершении особо тяжких государственных преступлений. В частности, исследовалась провокаторская деятельность секретных агентов АзНКВД.

Например, допрошенный по делу Шахбала Ахмедов рассказал, как его — председателя ревизионной комиссии колхоза, в 1936 г. завербовали в секретные осведомители НКВД Азербайджана. Завербовал его начальник особого отдела АзНКВД Гаврилов, который проинструктировал, как и что должен делать новый агент. По своей «работе» Ахмедов был связан с другим секретным сотрудником НКВД Азербайджана Кардашханом Мирзоевым, в прошлом уголовным преступником. Гаврилов потребовал от Ахмедова, чтобы тот показывал в отношении конкретных лиц то, что ему скажет о них сам Гаврилов. Ахмедова вызывали через каждые десять дней, и он давал нужные сотрудникам АзНКВД показания.

Из показаний Ахмедова следует, что агент Мирзоев использовался для подбрасывания оружия в усадьбы колхозников, после чего эти колхозники арестовывались. У них, естественно, обнаруживалось оружие — веское доказательство виновности в подготовке вооружённого восстания. Именно в этом обвинялись колхозники Али-Байрамлинского района.

За «заслуги» перед органами АзНКВД Мирзоев был назначен директором мясокомбината.

Ахмедов по заданию Гаврилова тоже подбросил в сад председателя одного из колхозов револьвер. Кроме того, он не только оговорил других, но и себя, в соответствии с полученным указанием признался в контрреволюционной деятельности. Во время рассмотрения дела, по которому и он был привлечён к уголовной ответственности, 22 июля 1937 г. его вызвал Маркарян и успокоил, пообещав, что он не будет осуждён. Уговаривал твёрдо стоять на своих прежних показаниях. Ахмедов и в суде полностью подтвердил всё, о чём он показывал на предварительном следствии. Однако, суд и его признал виновным в совершении контрреволюционного преступления и приговорил к лишению свободы. Для Ахмедова это было полной неожиданностью. Но вообще-то в этом ничего неожиданного не было. В органах НКВД осуществлялись ещё более коварные и бесчеловечные акции.

Допрошенный в суде свидетель Ф.А. оглы Мамедов, который был осужден к лишению свободы сроком на 4 года по «Али-Байрамлинскому делу», подтвердил, что в усадьбы крестьян подбрасывали оружие. Жители сел знали об этом и поэтому устанавливали дежурство, чтобы предотвратить возможность подбросить оружие в их дома и усадьбы.

Таким образом, шла своеобразная война народа с теми, кто, казалось бы, должен был защищать этот народ от происков его врагов.

Использовался и такой «метод» сбора доказательств, как «подсада». В этой роли использовался, например, секретный осведомитель АзНКВД с 1924 г. Андрей Сероян. В 1937 г. он был суждён за кражу к трём годам лишения свободы, однако в исправительно-трудовой лагерь его не отправили. Маркарян поместил Серояна в камеру, где содержались арестованные колхозники из Али-Байрамлинского района. Сероян должен был, как тогда выражались, «обрабатывать» их.

Приведённые факты, исследованные судом, убедительно продемонстрировали те грязным методы и способы, к которым прибегали органы НКВД, ведя борьбу с «врагами народа». Понятно, что это были вымышленные враги. Фактически же они вели борьбу со своим народом. Естественно возникает вопрос: кто же являлся действительным врагом народа?

Уже упомянутый свидетель Мамедов в суде показал также, что в течение восьми месяцев он не признавал себя виновным, но, не выдержав жестоких избиений, в которых участвовал и Маркарян, вынужден был оговорить себя по таким пунктам обвинения, как вредительство и подготовка вооружённого восстания против Советской власти. И вот ещё характерная деталь: хотя Мамедов не владел русским языком, протоколы его допроса составлялись на этом языке. Переводчик ему не предоставлялся.

Маркарян не отрицал того, что он участвовал в арестах и допросах жителей Али-Байрамлинского района в 1936 г. Как было установлено, только с мая по август того года в районе были арестованы 140 человек.

В аттестации Маркаряна от 8 октября 1938 г. указывалось: «В период 1936–1938 г. г. при непосредственном руководящем участии т. Маркаряна была проведена большая работа по раскрытию и разгрому контрреволюционных формирований националистического толка в Али-Байрамлинском, Белясуварском и Ленкоранском районах АзССР. В период 1937–1938 г. г. руководил операциями по очистке г. Баку и районов Азербайджанской ССР от социально чуждых уголовно-бандитских, контрреволюционных и антисоветских элементов».

Этой аттестацией чётко определяется, что из себя представлял Маркарян — сотрудник центрального аппарата АзНКВД. Это был активный и инициативный соучастник Багирова в развёртывании на территории Азербайджана беспредельного беззакония, массового уничтожения невиновных людей.

В Шемахинском районе следственную группу возглавлял Григорян. В фальсификации дел в отношении жителей этого района участвовали также Маркарян, Борщев и Атакишиев. Борщев подписал 10 ордеров на арест. Такие ордера подписывал и Маркарян. Так, им был подписан ордер на арест председателя Шемахинского райисполкома Мусеиба Новрузова. Им же утверждено подписанное Атакишиевым постановление о предъявлении Новрузову дополнительного обвинения в совершении особо опасных государственных преступлений.

Атакишиев, кроме указанного, подписал также справки на арест житетелей Шемахинского района, постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, обвинительное заключения по делу Новрузова.

В судебном заседании Новрузов рассказал об обстановке, сложившейся в Шемахинском и соседнем Али-Байрамлинском районах в 1936–1937 гг., привёл некоторые факты, позволяющие представить, кем в действительности был Багиров.

В середине июля 1936 г. к нему приехал Багиров в сопровождении вооружённой охраны. Утром его, Новрузова, разбудил начальник районного отдела НКВД Журавский и сообщил, что произошла неприятность. Дело в том, что проживавшая поблизости женщина стала играть на пианино в то время, когда Багиров ещё спал. Багиров возмутился. Его адъютант ворвался в дом этой женщины и потребовал прекратить игру на пианино. Женщина оказалась не робкого десятка и отреагировала на указанное требование репликой: «Подумаешь, персидский шах приехал!». Это передали Багирову, который стал сильно ругаться. Бедная женщина, она не понимала, что Багиров был выше и больше, чем персидский и все вместе взятые шахи всего мира.