Франсуа-Ксавье Нерар - Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

«Кулаки усиленно готовились к чистке и через своих агентов (подкулачников) пытались ее использовать с целью подорвать доверие к партии. Они широко мобилизовали для участия в чистке подкулачников, использовали священников, проводили свои собрания, распускали клеветнические слухи о коммунистах и т. п.» {491} 491 ГА РФ. Ф. 374. Оп. 27. Д. 1602. Л. 103.

Подобные «тактические приемы» могут быть различными: кто-то использует письменные заявления; например, в Тульском округе семнадцать «кулаков» послали «заявление» на «заслуженного коммуниста». Другие выступают на собраниях по самокритике, чтобы обличать политику власти: «Налоги велики, в голоде виновата партия» {492} 492 Там же. Подчеркивания сделаны сотрудником Центральной контрольной комиссии. .

Не представляется, однако, возможным дать количественную оценку подобных выступлений, равно как и оценить число писем-заявлений (как признанных заслуживающими внимания, так и отвергнутых). Во время чистки советского аппарата устные выступления также многочисленны (в среднем по шесть на каждого, подвергнутого чистке в Нижнем Новгороде {493} 493 ГА РФ. Ф. 374. Оп. 28. Д. 3081. Л. 37. ) [155] К этим цифрам следует относиться с максимальной осторожностью. Они имеют очень общий характер и позволяют лишь составить некоторое представление. , но высказываются в основном в защиту обсуждаемого лица, как с сожалением констатирует один из ответственных работников Нижнего, который считает что это «скрытая форма сопротивления аппарата чистке» {494} 494 Там же. . На центральном уровне руководство РКИ использует выражение «заговор молчания» {495} 495 Там же. Оп. 28. Д. 3039. Л. 147. . Это верный признак того, что практика укоренялась с большим трудом. Когда чистка проводится не за закрытыми дверями, тон, по-видимому, меняется. Интерес крестьян к чистке «низового советского аппарата» в этом смысле весьма показателен. Единственная цифра, которой мы располагаем, говорит о 911 заявлениях, полученных Нижегородской краевой комиссией по чистке в сентябре 1929 года; 153 из них — анонимные {496} 496 Там же. Д. 3081. Л. 18 (об.). . Это довольно незначительная цифра по сравнению с почти 130 000 человек, которых нужно было «проверить». Кроме того, мы не знаем количества сотрудников Академии наук, которые ответили на призыв Ю. Фигатнера [156] См. выше: глава 5, раздел «История одного исчезновения». .

Несмотря на призывы власти, разоблачения, похоже, не становятся причиной массового лишения гражданских прав. Согласно данным Натали Муан, доносы имеются только в 7,7% из 406 дела на московских лишенцев из имеющихся в ее базе данных {497} 497 Moine N. Le Pouvoir bolchevique face au petit peuple urbain. P. 207. . Тем не менее абсолютными показателями — как минимум 31 донос — пренебрегать нельзя {498} 498 Г. Алексопулос в своей работе также приводит много примеров лишения гражданских прав по доносу. См.: Alexopoulos G. Stalin's Outcasts… P. 52–57. . Население, пусть и в ограниченных пределах, все же отвечает на импульс, посылаемый властью.

Картина обращений во власть с целью информировать и разоблачить в первой половине тридцатых годов, таким образом, весьма неоднозначна. Усилия власти вроде бы приносят плоды. Большая часть специально созданных институтов, которые были распропагандированы, постоянно получают все больше писем, их количество впечатляет. Но собственно доносительство — и «вживую» на собраниях по чисткам, и откровенные письма-доносы, по-видимому, имеют довольно ограниченное распространение.

Начиная с 1934–1935 годов система, похоже, достигает высшей точки в своем развитии. К сожалению, мы не имеем более данных по приемной Калинина, но можем предполагать, что установленный ранее объем обращений сохраняется. В другие институты сбора сигналов также стабильно идет значительный поток: в Бюро жалоб КСК это приблизительно 40 000–50 000 писем в год: газета «Горьковская коммуна» за 1936 год получила почти 25 000 писем, в то время как в областном Бюро жалоб число обращений доходит до 10 000, из которых половина — в письменном виде. Центр редко располагает областной статистикой, что затрудняет сравнение. Тем не менее представляется, что горьковское бюро занимает одно из первых мест по сравнению с другими областями. В первом квартале 1936 года в таких областях как Челябинская, Саратовская или Сталинградская показатели не очень высоки (менее 600 письменных жалоб, т. е. приблизительно 2500 писем в год), в то время как в Ленинградской или Азовской областях цифры приближаются к горьковским (более 1000 писем, т. е. 4000 ежегодно {499} 499 ГАНО. Ф. 4570. Оп . 1. Д. 772. Л. 139. ).

Кроме того, вероятно, свои результаты дают и призывы к доносительству по конкретным поводам. Отдел руководящих партийных органов Центрального Комитета выпустил документ, в котором содержатся точные данные о разоблачениях в период проверки партийных документов в 1935 году {500} 500 РГАСПИ. Ф. 17. Оп . 120. Д. 180. Л. 142 и далее. . [157] Речь идет об отчете, посвященном итогам проверки партийных документов. Пятый раздел посвящен рассмотрению вопроса о «повышении бдительности». Этот текст — к всеобщей радости — свидетельствует о росте бдительности большевиков. В документе приводится точное количество как сделанных на партсобраниях устных разоблачений (их большинство), так и письменных заявлений. Наиболее документированным регионом оказывается Западная Сибирь. В докладе указано, что было получено 4127 заявлений-разоблачений. С другой стороны, известно {501} 501 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 180. Л. 5. , что в этой области насчитывается 32 887 членов партии и 15 346 кандидатов, т. е. 48 233 коммуниста на начало проверки. На 1 декабря 1935 года, когда проверку прошли 97,2% коммунистов, из партии были исключены 6021, т. е. 12,8%. Причины разные: среди исключенных оказалось 67 «шпионов» (1,1%), 1960 «белогврадейцев» и «кулаков» (32,5%), 225 «троцкистов» и «зиновьевцев» (3,7%) и 432 «афериста» и «бандита» (3,3%). Всего было арестовано более 700 человек (11,6%). Сопоставление количества разоблачений и количества коммунистов в области дает представление о размахе явления (один письменный донос на двенадцать коммунистов), хотя устанавливать точные пропорции здесь сложно, так как эти доносы не обязательно написаны коммунистами, а несколько доносов могут относиться к одному и тому же коммунисту. Можно предположить, что в этом случае приблизительно одно исключение из трех связано с доносом. На самом деле следует учитывать и распространенность ложных доносов: из 4127 заявлений только 2294 при проверке оказались обоснованными.

Смоленский архив частично подтверждает эти данные. Во время все той же проверки документов 1935 года в Смоленске из 4100 проверенных членов партии, 455 были исключены (11%). Поступили 712 разоблачений (в ходе собраний) и 200 письменных заявлений. Соотношение численности членов партии и полученных доносов весьма высокое: в среднем, один донос на шесть коммунистов {502} 502 Fainsod M. Smolensk under the Soviet Rule. P. 229–230. . Весьма красноречивы, хотя и не так велики, цифры по заводу «Красный путиловец» в Ленинграде: с мая по декабрь 1935 года поступило 1364 заявления (в основном адресованных отделу НКВД на заводе), но они представляют всего 4% сотрудников завода (из 30 000 занятых на предприятии {503} 503 Moullec G. Les grandes purges… P. 117. ).