Франсуа-Ксавье Нерар - Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

Немалая часть корпуса обращений содержит письма, в которых обсуждается власть или ее политика. Критика здесь более или менее открытая, она может быть очень жесткой. Самые отчаянные обращения, самые явные проявления неблагополучия подданных Сталина чаще всего носят анонимный характер. Пример тому — это письмо 1938 года Молотову, в котором звучит крик боли:

«Жутко и страшно становится, как подумаешь, до чего же еще могут дойти этот произвол и варварство?

Ведь есть немало арестованных людей, которые всю свою жизнь честно и безупречно проработали, отдали в труде все свои силы и здоровье и ничего, совершенно ничего преступного не совершили, а их арестовали по доносу, по злоумышленной клевете, подлеца-карьериста который желая показать свою «бдительность» губит человека и не одного, а сотни и тысячи. Н.К.В.Д. таким людям верит… Страданиям людей нет и не видно конца. Все построено на лжи на подлости на устройстве собственного благополучия кляузами и доносами. Из арестованных почти никого не выпускают, если даже совершенно ничего за человеком нет ему приписывают ст. 58.10 и высылают на 10 лет в конц. лагеря, а оттуда редко кто возвращается: жизнь в дальних лагерях ужасна там люди пухнут с голоду, а цынга и вши докончивают и без того уже ослабшие организмы» {684} 684 ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 82. Д. 66. Л. 287. .

Анонимные письма в сталинском СССР совсем не похожи на то, что французы обычно понимают под этим выражением. Под впечатлением таких фильмов как «Ворон» [219] Фильм, снятый режиссером Жаном-Анри Клузо в 1943 году, рассказывает историю рассылки анонимных писем жителям французского провинциального городка хромой девушкой, мстившей своему окружению. и воспоминаний периода немецкой оккупации мы склонны естественным образом связывать анонимные письма со злонамеренными разоблачениями соседей и близких {685} 685 Об этом см: Czechowski N., Hassoun J. La Délation: un archaïsme, une technique; также роман Герта Хофманна: Hofmann G. La Dénonciation. Paris, 1994 (немецкое издание: Hofmann G. Die Denunziation, Salzburg (u. a.] 1979). . Все письма подобного рода, попавшие в наше распоряжение, подписаны. Это не должно слишком удивлять: власть поощряла подобную практику, и поэтому моральные запреты постепенно стирались. Прибегать к анонимности заставляет не стыд, но страх.

Тематический анализ 408 писем, полученных Калининым за два с половиной месяца 1932 года, похоже, подтверждает тесную взаимосвязь между анонимностью и критикой власти, ее политики [220] В Приложении можно найти список выявленных тем. . Единство жанра в полной мере создается «яростными нападками на советскую власть» {686} 686 ГА РФ. Ф. 1235. Оп . 66a. Д. 80. Л. 85. . Учитывая время их написания, вполне логично, что большинство писем посвящено голоду, свирепствовавшему на западе страны.

«Волос дыбом становится и сердце обливается кровью, когда выйдешь на улицу, увидишь эту худую, озабоченную поисками куска хлеба толпу. Главный наш враг сегодня — это голод; это он понижает и производительность труда, заставляет за полчаса до гудка бежать в столовую, это он разгоняет учащихся из учебных заведений, снабжать в первую очередь “своих”, хищнически набивать карманы на вес золота измеряемыми продуктами по учреждениям общественного питания и разных иных столовых <���…>

Казахстан представляет из себя ни что иное, как голодное стадо, гибнущее с голоду. <���…> Столь богатая страна Советского Союза за пять последних лет превратилась в груду развалин и гибнет с голоду. Кто поверит тому, что в деревнях Казахстана осталось по 5 и 10 семейств, а остальные или погибли или разбежались, кто куда, дабы спасти себя от голодной смерти» {687} 687 Там же. Л. 79–80. .

Авторы единодушны в своем осуждении принудительных хлебозаготовок, предполагаемого экспорта хлеба. Никто из руководителей, ни одна из структур власти не остается без их критики, особенно острым нападкам подвергается ОГПУ, которое обвиняют в применении пыток с целью «отобрания у населения золотых вещей» {688} 688 Там же. Л. 84. .

«Вся страна голодает, есть такие бедняки, которые пухнут от голода, и в такое время ходит ОГПУ, сажает людей в подвалы, в каменные мешки, требует от них, чтобы они отдали несколько золотых монет, которые у них имеются <���…>

Известно ли Президиуму <���…> что ГПУ производит массовые аресты с целью отобрания у населения золотых вещей, денег золотой чеканки и иностранной валюты. Причем арестованные подвергаются зверскому обращению к пыткам, как-то: арестованных заставляют стоять на ногах и не дают заснуть до тех пор, пока измученный не выдаст денег или не упадет без памяти (Московский метод, Днепропетровский метод) <���…> или в одну камеру загонят вместе мужчин и женщин в таком числе, что только стоят, морят голодом и жаждой и в довершение подогревают паром комнату, так что арестанты начинают задыхаться и в результате много смертей (Ленинградский метод)» {689} 689 Там же. Л. 74.

Осуждаются и некоторые законы: это особенно относится к пресловутому закону от 7 августа 1932 года [221] Закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 года. По нему любая кража колхозного имущества наказывалась десятью годами лагерей. Прозванный «законом о колосках», он послужил основанием для осуждения нескольких десятков тысяч человек. — о нем идет речь в восьми письмах, полученных Председателем ЦИК. Все эти письма подобны бутылкам, брошенным в море. Они часто впечатляют ясным видением ситуации, яростной ненавистью и осознанием бессилия…

«Я власти нисколько не боюсь, не боюсь этих сволочей, разбойников, самозванцев, <���…>, мошенников, грабителей, окаянных, разорителей всей России. Эти проклятые люди, которые находятся у власти.

Я, Призняков [222] Расследование показало, что никакого Признякова, который написал бы это письмо, не существует. Письмо, следовательно, анонимное де-факто. Случаи вымышленных подписей встречаются нередко, мы еще вернемся к этому вопросу. отвечать буду перед разбойниками. Долой жидов от власти, долой хулиганов, долой бывших каторжан, которые были сосланы раньше в Сибирь на каторжную работу Николаем за преступность… После этих дураков, мы к власти поставим хороших честных людей, настоящих русских…» {690} 690 РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 37. Д. 100. Л. 65.

Используемое лексическое поле включает целый спектр слов — от выражений отчаяния до оскорблений: эти письма подобны немногим сохранившимся листовкам начала изучаемого периода, в них обличают власть, ее политику, ее носителей. Они адресованы не общественному мнению, но, отчаянно и вызывающе, — самим творцам описываемого несчастья.