Коллектив авторов - Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Консервативную трактовку концепции органического строения общества наиболее плодотворно развивал с своих трудах Жозеф де Местр. Он считал, что залогом общественного благоденствия является нравственно-политическое единство. Но оно не может быть достигнуто искусственно, с помощью насилия или в ходе демократической борьбы. Подлинное единство общества несет на себе след божественного проведения и черпает мощь в прошлом. Де Местр подчеркивал, что не достаточно добиться гражданского примирения нации. Каждый народ представляет собой единство миллиардов людей, которые жили на протяжении всей его истории и будут жить в будущем, это «союз всех умерших, ныне живущих и еще не родившихся». С этой точки зрения, демократическое государство угрожает не только организованным насилием большинства над меньшинством, но и забвением интересов сотен других поколений. Де Местр считал, что единственной формой государства, которая гарантирует единство и историческую преемственность общества, является наследственная абсолютная монархия. Власть монарха должна быть столь же неограниченна и неделима, как и суверенитет самого государства. При этом де Местр отмечал, что абсолютизм является лишь символом единства общества и защитой от узурпации власти различными социальными группами. В практической политике монарх может делегировать часть функций другим органам государства и обязан прислушиваться к мнению аристократии – хранительницы национального духа и традиций.

В публицистических работах виконта де Бональда получили отражение наиболее радикальные идеи охранительного консерватизма. В своей политической теории де Бональд опирался на почерпнутый из христианской теологии закон троичности любого природного или социального явления – триединства причины, орудия и следствия. Так, человека образует триединство души, разума и тела, общество – триада власти, служения и подданства. В семье этим началам соответствуют муж, жена и дети, а в государстве – монарх, дворянство и народ. Де Бональд считал, что в каждой такой триаде власть ограничена лишь тем, что сам господин подвластен более высокому авторитету. Власть отца в семье ограничена его обязанностями перед государем, а власть короля ограничена ответственностью перед Богом. Де Бональд категорично отрицал любые изменения в такой системе общественных отношений и называл даже самые умеренные реформы посягательством на Божественный миропорядок. Подобные ультрароялистские идеи получили достаточно широкое распространение в странах Европы после завершения эпопеи революционных и наполеоновских войн. Однако уже с середине XIX в. консерватизм начал приобретать более умеренный и социально ориентированный характер.

Радикальное обновление образа жизни и стиля мышления европейского человека, произошедшее в XIX столетии, напряженные философско-мировоззренческие искания и пафос идейно-политического противостояния нашли отражение в сфере художественного творчества. «Эпоха революций» не только потрясла основы политической и социальной организации общества, но и подготовила глубинный перелом в восприятии природы художественного творчества, самой роли искусства в жизни общества. Торжество человека «деятельного» и целерационального, способного на осознанное изменение своей жизни и призванного усовершенствовать общественный порядок, превращалось из абстрактного идеала в социальную реальность. Вслед за этим неизбежно должна была смениться и философско-риторическая стилистика культуры, характерная для эпохи Просвещения. Слово, художественный образ, нравственно-эстетический идеал становились все более реальным инструментом преобразования действительности. Культура утрачивала роль хранилища вневременных традиций и художественных образов, превращалась в поле глубоко личностных и, одновременно, социально значимых мировоззренческих исканий, утверждения нового видения мира и человека.

Все более заметное размежевание науки, этики и эстетики придавало искусству характер специфической «надстройки» в системе общественного сознания – принципиально значимой, но вторичной, зависимой от восприятия основ научной картины мира и классовых социально-этических категорий. В XIX в. произошел окончательный распад единого в своей основе нравственно-эстетического сознания, которое являлось важнейшей характеристикой традиционной культуры и религиозной картины мира. Художественное творчество приобретает в этот период характер «духовного производства» в системе рационального самосознания человека, но, одновременно, все более отрывается от собственного предмета познания – органической целостности самого человеческого существа. Это противоречие и предопределило формирование двух главенствующих художественных стилей эпохи – романтизма и реализма, каждое из которых опиралось на собственную систему обоснования мировоззренческих истин и этических ценностей.

Для художественной философии романтизма отправной точкой стала субъективная идеализация духовного мира человека, для реалистического искусства – максимизация его «естественных», «природных», «реальных» оснований.

В качестве художественного стиля романтизм сформировался на рубеже XVIII–XIX вв. Своим названием он обязан немецкому литератору и критику Фридриху Шлегелю (1772–1829), сформулировавшему антитезу «романтизма» и «классицизма». Романтическое искусство, с этой точки зрения, сопряжено с раскрытием необычного, возвышенного и таинственного в самой повседневности, тогда как классицизм – с выдвижением высоких и благородных идеалов, заведомо далеких от реальности. Однако реальность была лишь отправной точкой творческих исканий романтиков, той «завесой обыденности», за которой они обнаруживали подлинно богатый и многогранный мир. Художественная философия романтизма основывалась на восприятии человеческой жизни как явления более масштабного и многогранного, нежели доступная обычному взору действительность. Это обусловливало напряженное внимание романтиков к духовным возможностям личности, к способности человека в своем творчестве, в эмоциональном порыве, в страстях и крайнем напряжении сил преодолевать порог обыденности, «обычности» и открывать в себе тотальность проявлений жизни. «Мы мечтаем о путешествии во вселенную, но разве не заключена вселенная внутри нас? – писал современник Шлегеля Новалис. – Мы не знаем глубин нашего духа. Именно туда ведет истинный путь…».

Сосредотачивая внимание на «подлинно человеческом», романтизм неизбежно подчеркивал противоречивость самой природы человека, ее величественность и беспомощность, подверженность взлетам и падениям, зависимость от императива разума и от иррациональной жизненной силы. Способность преодолеть это противоречие романтики видели в интуитивном прозрении, творческом взлете, готовности к риску и нравственному подвигу. Художественная философия романтизма неразрывно соединяла героику с духом новаторства и фактически противопоставляла «подлинное» творчество культу разума и целесообразности.