Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I

Ярким примером этих тенденций может служить первая в России мануфактура, созданная в 1632 году под Тулой. Это был оружейный завод, созданный голландцем Виниусом на свои деньги, но при поддержке царских властей, а трудились на нём дворцовые (государственные) крестьяне ближайших сёл, принудительно приписанные к предприятию.

Впрочем, в строительном производстве, в рыбной и солеваренной промышленности наряду с крепостным, применялся и вольнонаёмный труд. Однако в стране с тотально закрепощённым населением, прослойка свободного пролетариата, способного наниматься на мануфактуры, была крайне немногочисленна. Таковой имелся, в основном, на Дону и Волге, где «гулящие люди» (бурлаки, беглые) составляли несколько десятков тысяч человек. Число же кадровых профессиональных мастеровых людей в Московии к концу XVII века составляло не более тысячи человек. Таким образом, большинство работников мануфактур были крепостными, неквалифицированными, работающими из-под палки и незаинтересованными в результатах своего труда.

Крайне малочисленная и бедная зарождающаяся русская буржуазия всецело ориентировалась на государство, ожидая от него заказов, крепостных работников, монополий и протекционистских мер. Так крепостные отношения с самого начала возобладали не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности России XVII века (что во многом обусловило противоречия её развития в последующие столетия). Острейшая нехватка капиталов восполнялась привлечением иностранных средств или казённых денег, а острейшая нехватка свободных рабочих рук восполнялась приписыванием к мануфактурам дворцовых и крепостных крестьян. По словам Б. Кагарлицкого: «Уже в XVII веке сложился расклад, типичный для последующего развития: технологическая модернизация не только сочеталась с крепостничеством, но опиралась на него, а укрепление военной мощи уживалось с зависимостью от иностранного капитала, который получал непосредственные выгоды от усиления государства».

Всю металлургию и стекольную промышленность в России XVII века контролировали голландцы. Иноземные мастера на мануфактурах получали в два-три раза больше, чем русские мастера. Почти полное отсутствие в России XVII века пролетариата и буржуазии вкупе с нарастающими военными потребностями власти закладывали основы для создания в России промышленности, направленной преимущественно на военные цели и опирающейся на принудительный крепостной труд. При этом «роль» буржуазии играли правительственные агенты или иноземные купцы, а «роль» пролетариата поручалась подневольным крестьянам.

Если неэффективность, тупиковость и взрывоопасность этой системы в полной мере обнаружилась несколько позднее, то противоречивость отношений русских купцов и промышленников с их европейскими коллегами во всей остроте обнаружилась уже в середине XVII века. С одной стороны, русские купцы, не в силах выдержать конкуренции, завидовали иноземным и постоянно просили правительство их ограничить, дав «своим» привилегии. А с другой стороны, без участия иностранного капитала и технологий русское предпринимательство не могло развиваться и сильно от него зависело. Как справедливо констатирует Б. Кагарлицкий: «Подобные противоречия вообще характерны для периферийного капитализма. С одной стороны, он просто не может существовать без центра, внешнее влияние является для него основным стимулом развития. Но, с другой стороны, чем больше он развивается, тем больше потребность огородить собственные интересы или хотя бы добиться для себя более выгодных условий». Западная торговля стала главным источником серебра для внутреннего рынка России, для чеканки русской монеты, а западные капиталы – важным подспорьем для создания мануфактур. А потому правительство, уступая просьбам русских купцов и стремясь пополнить казну, Новоторговым Уставом 1667 года запрещало иноземцам вести дела на внутреннем российском рынке и вводило огромные пошлины на ввоз товаров. И оно же одновременно ввозило в Московию сотни западных специалистов и поощряло создание иноземцами мануфактур на Руси.

Все протекционистские меры и изоляционистские устремления властей и общества сталкивались с растущей зависимостью России от Европы, её втягиванием в европейский рынок (в качестве поставщика сырья и потребителя товаров и технологий) и растущей необходимостью модернизации хозяйства и системы управления страной, армией и церковью. Возникал заколдованный круг, хорошо описанный Б. Кагарлицким: «Постоянно ухудшающиеся условия торговли требовали её столь же неуклонного расширения.

Чем меньше серебра и золота удавалось ввозить из западных стран, чем труднее становился доступ к заморским технологиям, тем больше собственного сырья нужно было вывезти и тем острее ощущалась потребность в приобщении к западной цивилизации. Что, в свою очередь, означало растущую зависимость от внешних рынков и технологий».

Российская экономика не была настолько развитой, чтобы на равных состязаться с европейской, но и не была настолько обособленной, чтобы полностью от неё изолироваться. Нужды непрерывно воюющей армии выступали тем «мотором», который тянул за собой реформы и модернизацию во всех сферах жизни, проламывая, как таран, все социальные, психологические, культурные, политические и религиозные стены консерватизма и изоляционизма.

Указанные противоречия XVII века перешли в XVIII век, будучи не решёнными, а многократно усугублёнными в ходе катастрофических петровских реформ.

Сословная структура русского общества XVII века традиционно делилась на три основных и неравных части: «чин служилых людей» (дворяне – защитники страны), «чин молящихся» (духовенство), «чин земледельческий и торговый» (посадские люди и крестьяне, содержащие и кормящие всё общество). Причём два первых сословия были свободны от «тягла» (уплаты налогов и податей и выполнения трудовых повинностей), а третье было «тягловым». В 1678 году неподатные слои населения (служилые, приказные люди и духовенство) составляли 7 процентов. При этом «служилые люди» распадались на две категории – «служилые люди по прибору» (то есть по набору: стрельцы, солдаты и казаки), и «служилые люди по отечеству» – дворяне. В 1678 году в Московии было около 70 тысяч дворян, 140 тысяч представителей духовенства («белого» – приходского, и «чёрного» – монашеского), около 3,4 миллионов частновладельческих крестьян мужского пола, 900 тысяч черносошных (государственных) крестьян мужского пола и 134 тысячи посадских людей мужского пола. (Ибо женщины при переписи не учитывались).

В целом, говоря о социальных процессах XVII века, следует отметить чёткое оформление сословий (юридически закреплённое в Уложении 1649 года), при котором статусы одних сословий сблизились и даже слились (как у крестьян и холопов или у бояр (вотчинников) и дворян (помещиков)), а у других, напротив, чётко дифференцировались (так «служилые люди по отечеству» (дворяне) окончательно отделились от «служилых людей по прибору», закрепив свои сословные привилегии и прекратив доступ новых людей в своё сословие). К концу XVII века в городах жило менее 4 процентов населения, а крепостное крестьянство составляло более двух третей от всего населения России. Именно в XVII веке. приказная бюрократия в Московии многократно увеличивается в числе и консолидируется в особое мощное сословие со своими собственными интересами, повадками, связями, психологией и всё большим влиянием на жизнь страны.