Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I

Поражение крестьянских восстаний (Болотникова – в начале века, Разина – в конце) ускорило закрепощение, сломив сопротивление населения наступающему государству. Наряду с потребностью самодержавия в налогах, поступающих с «тягловых» слоёв населения, и потребностью в обеспечении даровой силой служилого дворянства и церкви, немаловажную роль в наступлении крепостного права сыграло и развитие рыночных отношений в России, её втягивание в международную систему экономических отношений. На ускоренную модернизацию страны (создание регулярной армии, реформирование государственного аппарата, церковные реформы, строительство казённых мануфактур и ввоз из-за границы дорогих технологий и специалистов) требовались колоссальные средства. А получить их можно было, лишь вывозя в Европу зерно, меха и кожи, получаемые почти даровым трудом закрепощённого населения. Поэтому не случайно то, что крепостное право получало наиболее стремительное развитие именно в тех районах страны (центр, чернозёмный юг), где наиболее быстро развивалось рыночное, коммерческое производство сельскохозяйственных продуктов. По словам Б. Кагарлицкого: «именно развитие международного рынка и буржуазных отношений на Западе было решающей причиной закрепощения на Востоке… Закрепощение стало «производственной необходимостью» в условиях, когда нужно было обеспечить систематическое поступление товарного зерна на рынок». Поэтому формирование общероссийского рынка и начало модернизации в России не только не исключало всеобщее поголовное закрепощение народа, но и во многом основывалось на нём.

Статус «периферийной империи», снабжающей Запад сырьём и контролирующей своей огромной армией Восточную Европу, обязывал самодержавие усиливать гнёт над собственным населением. Индустриально-буржуазное развитие Западной Европы было отчасти оплачено закрепощением населения Восточной Европы (Речи Посполитой, Германии и России), также как и насаждением плантационного рабства в Америке. (Не случайно грядущий XVIII век, «век Просвещения» для Европы оказался в России одновременно и веком наивысшего порабощения населения). По словам Б. Кагарлицкого: «Можно оказать, что русский крестьянин и плантационный раб своим трудом как бы кредитовали западно-европейский капитализм». А потому, если «на Западе возникла промышленная буржуазия», «на Востоке Европы развивался преимущественно торговый капитал», финансово, технологически и политически зависимый от Запада и от собственного государства.

Система крепостного права, подобно системе монгольского ига, на три столетия охватила не одно какое-то сословие или какую-то сферу жизни Руси. Нет, она носила тотальный всеобъемлющий и удушающий характер, пронизывая всё общество: от посада до деревни, от быта до политической жизни и культуры. Характерно, что телесные наказания в Уложении предусматривались в 144 случаях провинностей! Насилие, внеэкономическое принуждение, иерархия, монополия, привилегия и эксплуатация пронизали отныне всю жизнь русского общества. Современный историк И.Л. Андреев отмечает: «Перед нами общество, в котором состояние несвободы есть состояние нормы».

«Всеконечное разорение» Смуты привело к тотальному «откату» и к реакционному развитию страны во всех сферах жизни: культурной консервации, политической реакции, социальному закрепощению. Усиление абсолютизма, опиравшегося на казённую церковь, служилое дворянство и приказную бюрократию, шло рука об руку с закрепощением, широкой раздачей земель в поместья и вотчины и с упорядочением и расширением прав собственников. Крепостничество, порождённое одновременно и старой деспотической традицией, и экстремальностью ситуации, и втягиванием страны в рыночно-буржуазные отношения, наступало по всему фронту: в деревне и в городе, в экономике и в социальных отношениях, в сельском хозяйстве и в промышленности, формировало сознание и поведение людей. По словам Б.А. Филипова: «Крепостничество не просто упрочилось – оно интенсивно втягивало в сферу своего воздействия все категории сельского населения… Фронтальное наступление крепостничества… перевешивало возможности некрепостного развития».

По мере угасания земско-самоуправленческих начал в общественной жизни, роста абсолютизма и государственной регламентации, для населения, крайне болезненно переживавшего потерю законной возможности искать лучшей жизни, уходя от прежних хозяев, оставался единственный выход – уйти в казаки. Казачество, возникнув в XVI веке и сыграв огромную роль в событиях Смутного времени, в XVII веке стремительно вырастает в численности и усиливается. Донское, запорожское, яицкое казачество – вольное, отважное, самоуправлящееся (ибо: «с Дона выдачи нет!»), постоянно воюющее и постоянно пополняющееся беглыми людьми, находилось в странных и противоречивых отношениях с московским царём. Казаки то ли зависели от Москвы, то ли воевали с ней, то участвовали в царских походах, то устраивали восстания, то бились с царскими воеводами и грабили купцов, то получали от царя жалованье: хлеб, порох, свинец. Казачество также расслаивалось на «домовитую» верхушку, заинтересованную в интеграции в систему Московской Руси и получение привилегий от самодержавия, и на «голытьбу» – то есть бедных, недавно пришедших казаков, то и дело учиняющих восстания и разбои, отказывающихся покориться ненавистной Москве. Пройдёт ещё полтора века, прежде чем самодержавному режиму удастся окончательно подчинить, «приручить» и интегрировать казаков, превратив вчерашних революционеров и бунтарей в спору абсолютизма, получившую ряд привилегий и борющуюся с новыми, не прирученными революционерами.

Развитие рыночных отношений, потребности армии и всё более явное экономическое отставание России от Европы диктовали необходимость развития промышленности. Поэтому в XVII веке в России начинают появляться мануфактуры – крупные предприятия, основанные на разделении ручного труда и использовании сложных технических приспособлений, на которых работали иногда десятки людей.

Однако появление мануфактур сталкивалось с такими фатальными и труднопреодолимыми проблемами, как отсутствие в Московской Руси свободных рабочих рук, свободных частных капиталов и, как следствие, отсутствие инициативы у немногочисленных купцов и ремесленников. Поэтому почин по организации мануфактур взяло на себя государство. По словам Б. Кагарлицкого: «Если в сфере внешней торговли правительством была организована система казённых монополий, успешно пополнявших царскую казну, то в промышленности правительство выступало в качестве главного заказчика… Промышленное производство в России XVII века создавалось либо руками иностранцев, либо по инициативе правительства, причём, как правило, государство и иностранный капитал действовали совместно».