Коллектив авторов История - Суд общества офицеров и дуэль в войсках Российской Армии

См. ниже («Наказуемость дуэли по действ. законодат.»).

В настоящее время почти нет возможности определить. кто из лиц гражданских имеет или не имеет правоспособности дать удовлетворение, так как все принадлежащие к так называемому образованному классу считаются в данном случае якобы правоспособными. В действительности же дать удовлетворение может только тот, кто имеет правильный взгляд на сущность чести и образом своих действий не подал повода признавать себя бесчестным. Ниже (см. 133 стр.) указано, кто именно признается неправоспособным дать удовлетворение.

Существенная разница состоит только в том, что суд общества офицеров не имеет права участвовать в установлении условий самой дуэли, когда последняя состоится между офицером и гражданским лицом.

Военн. Сбор. 1894 г. № 8, стр.345–346 и 349.

Таганцев «Лекции по угол. праву»; Неклюдов «Руков. к особен. части угол. пр.»; Франц ф. Болгар «Правила дуэли»; Verger «Code du duel», Croabbon «La science du point d’honneur».

По общепринятому в военном сословии обычаю вызов посылается не ранее и не позже, как через 24 часа по нанесении оскорбления и первый шаг к получению удовлетворения должен быть сделан обиженным; такой же срок полагается и на ответ, предполагая, конечно, что не было законных причин промедления. Если эти сроки пропущены, то извинением тому могут служить лишь особенно важные причины; в противном случае честь лица считается сильно задетою. На театре военных действий все дела, касающиеся оскорбления чести, решаются не ранее, как по заключении мира.

Письменный вызов называется обыкновенно картелью.

Если эти третьи лица только ограничились передачей вызова, то они носят название картельщиков или картельтрегеров, а если они определяли условия боя, присутствовали при нем и наблюдали за его правильностью, то они называются свидетелями или секундантами, причем ныне, обыкновенно, две эти роли соединяются вместе в одном или в двух лицах с каждой стороны .

Если бы противник все–таки стал бы вдаваться в объяснения, то секунданты должны немедленно удалиться и составить о том протокол, и вручить последний клиенту. А если бы вызываемый неоднократно (два раза) не сказывался дома или же был не заставаем в своей квартире, то секунданты оставляют свои визитные карточки и назначают время своего возвращения; если же они опять не были приняты в назначенное время, они объявляют вызываемому заказным письмом с предупреждением, что в случае неполучения ответа в течение суток, они будут смотреть на этот поступок как на отказ в удовлетворении или объяснении; если не последует ответа и на это письмо, они составляют о том протокол

Случай этого рода был в практике немецкого Reichsgericht’а, который в решении 20 сентября 1881 г. признал, что для понятия поединка, как боя, достаточно, чтобы одна из сторон совершила боевые действия, на которые противник не мог или не успел отвечать. ( Таганцев «Лекции по угол. праву», стр.218).

Эта последняя дуэль произошла в 1894 году в Индии между английскими офицерами.

Неклюдов «Руководство к особ. части угол. пр.», I, стр. 153 и Таганцев «Лекции по угол. пр.», стр.218.

По французским обычаям не допускается вызов коллективный, т. е. вызова несколькими лицами кого–либо по поводу одного и того же оскорбления; не допускается вызов между родителями и детьми и между братьями, а равно и вызов должником кредитора до уплаты долга.

Хотя употребление пистолетов, нарезных или снабженных шнеллером (приспособление для придачи спусковой пружине известной упругости) не исключается совершенно, но их следует избегать.

Шпага — обыкновенная, трехгранная.

Палка — оружие простолюдина; в средние века только дворяне носили меч или шпагу, оттого дуэли были только на этом оружии, а впоследствии присоединились пистолеты ( Лохвицкий , стр.562). В настоящее время, в среде офицеров, приняты еще шашка, палаш и эспадрон. Офицеры одного и того же рода оружия могут драться на своих собственных, им присвоенных, саблях, шашках и т. д.

При «стрельбе через платок» употребляются — в силу существующих обычаев только гладкоствольные пистолеты. Секундант, назначенный по жребию распорядителем дуэли, и его помощник остаются у дуэлянтов, а остальные два секунданта удаляются от места боя настолько, чтобы их не было видно, и заряжают один пистолет, а на другой надевают пистон. По окончании заряжания оба пистолета передаются распорядителю дуэли; последний, держа их за спиной, подходит к дуэлянту, которому по жребию досталось право выбора, и спрашивает: «в правой или в левой руке?» и затем передает пистолет, находящийся в указанной руке. Секунданты становятся в обыкновенном порядке: распорядитель и его помощник в 4 шагах от дуэлянтов, а остальные в 20 шагах за первыми, а противникам передается карманный платок, который они берут за два диагонально противоположные конца. Распорядитель предупреждает дуэлянтов внимательно слушать сигнал, состоящий из одного удара в ладоши, и чтобы по сигналу стреляли мгновенно и одновременно. Спустя несколько секунд подает сигнал, крепко ударяя в ладоши. Если бы один из дуэлянтов выстрелил раньше сигнала, и у поступившего таким образом оказался заряженный пистолет, и он убил противника, то секунданты составляют об этом происшествии протокол, согласно которому должно быть возбуждено уголовное преследование против коварного убийцы. ( Verger . 386 и др. стр.).

Эти необыкновенные дуэли не имеют ничего общего со стремлением смыть с благородным мужеством оскорбление; и никто из дуэлянтов не обязан принять такую дуэль; она может состояться только при добровольном желании противников и только тогда, когда причины из ряда вон выходящие, и если секунданты согласятся на допущение такой дуэли. Вообще же эти дуэли должны быть решительно отвергнуты, и секундантам вменяется в правило при обсуждении условий не соглашаться на такие дуэли.

Чтобы простую ошибку, недоразумение или заурядную обиду не принять за оскорбление, следует обиженному прежде всего всесторонне обсудить, есть ли это оскорбление следствие минутного возбуждения или служит выражением внутреннего убеждения. Для вернейшего разрешения такого вопроса необходимо, так сказать, внутренне исследовать себя: нахожусь ли я под болезненным впечатлением минуты или же действительно моя честь оскорблена? В таком случае необходимо руководствоваться единственно голосом совести, без малейшего примеси гнева, раздражения и самолюбия. Точно также и французские писатели считают необходимым условием поединка особенный к тому повод; поэтому вместо обиды (injure) они признают таковым несравненно более широкое понятие — «offense» ( Verger , стр.166).