Григорий Попов - Поражения, которых могло не быть

В начале декабря 1942 г. ОКВ не считал готовящееся советское наступление на Дону фантазией подвыпивших офицеров. Но оценивал его возможности как крайне ограниченные, считая, что советская сторона преследует чисто тактические цели.

Будь, как мы говорили выше, у Манштейна хотя бы неполная танковая дивизия, и события декабря 1942 г. пошли бы совсем по-другому. Но в любом случае Сталинград должен был оказаться в руках советских войск с армией Паулюса либо без ее остатков. В принципе, и сам Паулюс уже после капитуляции считал прорыв 4-й армии к Сталинграду, увенчайся он успехом, лишь фактором, который должен был отсрочить наступление катастрофы и перенести вперед дату освобождения Сталинграда советскими войсками.

Освобождение армии Паулюса в конце декабря 1942 г. из мешка уже имело мало значения для стратегической обстановки на Восточном фронте. Численность боевой пехоты этой армии к тому времени стала меньше 30 тыс. человек. Горючего у немецкой стороны хватало только на группу «Дон». Несомненно, прорыв Гота к Сталинграду мог спровоцировать переброску Ставкой главных резервов на Сталинградский фронт, который вскоре начал бы наступление на город.

Сталинград, со стратегической точки зрения, стал вехой упущенных возможностей и для советской стороны. Можно было не бросать 25-й танковый корпус сразу в атаку по стопам корпуса Баданова, но соединить этот корпус с пехотными частями и провести планомерное наступление через образовавшееся после бегства 8-й итальянской армии многокилометровое «окно». В таком случае правый берег Дона, скорее всего, оказался бы в руках советских войск в начале января 1943 г. Можно было отложить начало операции «Кольцо» и перебросить резервы на Чир, что также могло привести к захлопыванию донского «коридора» для ГА «Юг». В таком случае в плен советским войскам могли попасть не 93 тыс. немцев группировки Паулюса, но более 400 тыс. солдат и офицеров армий «Оси».

Незадолго до высадки западных союзников в Нормандии Гитлер заявил на одном из военных советов, что любые переговоры невозможны, теперь наступает «война гуннов». Оказывается, все, что было до этого, рассматривалось Гитлером еще как относительно цивилизованная война, во всяком случае на Западном фронте. На 1944 г. он готовил нечто более ужасное. Гитлер предложил войну на уничтожение. В принципе, такая война уже давно шла на Востоке, хотя делались и исключения, например отдельные оккупированные территории с особым статусом, но даже и в рамках них войну трудно было даже отдаленно назвать цивилизованной.

«Война гуннов» подразумевала масштабную мобилизацию с вовлечением всех способных работать на производстве. В отношении противника снимались все ограничения. В 1942 г. Гитлер уже хотел применить ОВ на Востоке, но лишь прямая угроза газовой атаки на немецкие города со стороны Англии остановила его от этого шага. Ответного удара химическими средствами Гитлер опасался и в последующие годы войны. Поэтому была сделана ставка на новейшие модели самолетов и подводных лодок, а также укомплектованные фанатиками танковые и панцергренадерские дивизии СС. В немецких войсках ужесточалась дисциплина. Со второго полугодия 1942 г. усилилась нацистская пропаганда, направленная на поддержание концепции кровнородственного единства германских народов. В 1943 г. Гиммлер пошел дальше, став активнее вовлекать славян в ряды войск СС.

Все, что происходило после Сталинграда, можно назвать войной без надежды со стороны «Оси» на мирные переговоры. Если в 1942 г. Гитлер рассчитывал разгромом англичан в Египте заставить Лондон открыть мирную конференцию (правда, без участия СССР), то Сталинград и Эль-Аламейн показали всю безнадежность таких ожиданий.

Ситуация стран антигитлеровской коалиции была достаточно сложной. Несмотря на рост военного производства, в выпуске военной продукции существовали «узкие» места. К 1942 г. в СССР стал ощущаться дефицит людских ресурсов.

В настоящем разделе мы хотели бы показать, как строились после Сталинграда стратегии и соответствующие им действия государств антигитлеровской коалиции и Германии. Мы намерены опровергнуть мнение, что после Сталинграда поражение Германии стало уже неизбежным. Воюющие стороны продолжали делать ошибки. История Курской битвы достаточно хорошо изучена, поэтому мы не будем концентрировать внимание на этом событии. Нас, как и в предыдущих разделах, более интересует не сам ход боевых действий, но связи политики, идеологии, дипломатии, экономики и военных стратегий.

Остается открытым вопрос: каким образом Германия, достигнув пика выпуска военной техники в 1944 г., проиграла войну? Забегая вперед, мы частично и в общих чертах ответим на этот вопрос: как и в 1918 г. вермахт потерял укрепленные полосы обороны, только в 1944 г. это произошло в куда большем масштабе и на обоих фронтах. Там, где существовали достаточно прочные естественные рубежи, немецким войскам удавалось долго держаться. В этом смысле понятно требование Гитлера к немецким войскам удерживать каждый километр занятой территории, глубина обороны в 1943–1945 гг. редко достигала 3 км, когда требованием войны того времени было не менее 7 км. Но главная проблема — стратегические резервы, их Гитлер и Йодль решили распределить во втором полугодии 1944 г. в пользу Западного фронта.

Красная армия оказалась в аналогичной ситуации в 1941–1942 гг., чем объяснима тактика частых контратак, на которой настаивал Сталин. Опираясь на естественные рубежи, советские войска сумели перегруппироваться и перейти в контрнаступление. Однако к лету 1944 г. география была на стороне вермахта, который занял выгодные позиции в Белоруссии и Прибалтике. И тогда центральную роль в развитии событий сыграло распределение резервов между фронтами, на чем мы остановимся отдельно.

Был обычный пасмурный день в окрестностях Сигулды, когда взвод 19-й дивизии СС завершил оборудование пулеметных гнезд. Командир пехотного взвода сержан-майор Паульс Ванагс обнаружил за несколько часов до этого, что позиции, на которых им предстояло встретить главный удар советских войск, абсолютно не подготовлены. Отражать прорыв групп Т-34 предстояло на ровной местности, почти в чистом поле, идеальное место для танковой атаки. Спешно вырыли окопы. Через дорогу на Сигулду перебросили колючую проволоку, скорее психологическое утешение, чем серьезное препятствие для волны советского наступления.

Уже в конце августа 1944 г. советские войска 3-го Прибалтийского фронта вплотную подошли к окрестностям Риги. Тогда стало понятно, что ГА «Север» может быть взята в капкан севернее устья Даугавы. Мощнейшей на то время немецкой группировке численностью около 730 тыс. человек угрожал котел. Какие-то части ГА «Север» к югу от Риги в таком случае уже не представляли бы опасности для сил сразу трех советских фронтов, в итоге ударом на Мемель их можно было бы просто раздавить и выйти к Кенигсбергу до Нового 1945 года. В Восточной Пруссии советские войска в таком случае должна была встретить вновь формировавшаяся после разгрома в Белоруссии летом 1944 г. ГА «Центр», имевшая мало танков. Опираясь правым флангом на море, а левым на мазурские болота, советские войска в таком случае просто вымели бы немцев из Восточной Пруссии, а далее путь был открыт на Данциг и Померанию. И мечта всех солдат антигитлеровской коалиции в Европе — закончить войну до Нового года — стала бы вполне выполнимой.