Андрей Сахаров - «Мы от рода русского...»

Не успели русские послы появиться в Константинополе, как договоренность о дани была уже изменена.

Пятерка русских послов вновь, как и во время перемирия, во главу угла поставила вопрос о дани, «Имите мн ся по дань»,— заявили послы от имени князя Олега. И греки, как и раньше, ответили: «Чего хощеши, дамы ти». Кажется, все обстоит по-прежнему. Но нет, сумму единовременной контрибуции Олег уменьшает; она снижается по меньшей мере в десять с лишним раз. Но зато появляется новое требование — выдать «уклады» на русские города. Причем сказано не «дать» уклады, а «даяти» их, а это значит, что их выплата приобретает продолжительный, долговременный характер. Вот эти-то «уклады» и являлись той ежегодной денежной данью, которая впервые, как говорится, вслух, без всяких домыслов, умолчании и предположений на сен счет и прозвучала в источнике.

Руссы уступили в сумме контрибуции, но зато выставили, как и другие победители Византии, условие выплаты ежегодной денежной дани. Что же тут необычного? Что тут надо было выдумывать, создавать заново, изобретать, конструировать из поздних соглашений?

Заметим, что в позднейших русско-впзаитийских договорах не раз еще встречается это основополагающее для Руси условие — взимание ежегодной дани с Византии, и случается это всякий раз, когда греки, пользуясь благоприятной для себя возможностью, прекращали тяжкую для них обязанность.

Прошло три с лишним десятка лет, между странами возгорелась новая война, дважды водил свою рать на греков князь Игорь, и во время второго похода, в 944 году, когда, казалось, ничто не могло спасти Константинополь от новой осады его огромным войском Игоря и его союзников, греческие послы встретили русского князя на Дунае и предложили мир, заявив от имени императора: «Не ходи, но возьми дань, юже нмалъ Олег, придамъ и еще к той дани». А еще через двадцать лет сын Игоря Святослав, овладев дунайским устьем, сидел, княжил в Переяславце на Дунае, «емля дань па грьцех».

Когда же греки перестали выплачивать Руси эту ежегодную дань, снова вспыхнула война, и Святослав вновь вырвал у Византии обязательство уплачивать дань. И даже во время тяжелой осады греками малочисленного войска Святослава в крепости Дороотол, когда руссам пришлось пойти на заключение невыгодного мира, греки все же согласились продолжать выплату дани, и Святослав размышлял со своими воинами: <;Аще ли иочнеть не управляти дани, да изнова из Руси, совку-пи вши вон множайша, поидемъ Царюгороду».

Бот что означала выплата дани, которой Олег добился от Византии в 907 году.

Если мы согласимся с тем, что летописец «подделал» это условие договора 907 года, то вынуждены будем признать, что он и во все последующие тексты вставил вопрос о дани, а до такого чудовищного обвинения вряд ли додумаются даже самые отъявленные фальсификаторы русской истории.

Так, контрибуция и ежегодная дань — вот те два наипервейших условия, которые легли в основу русско-византийского договора «мира и любви».

Контрибуция была обычным делом. Она, например, входила составной частью в договоры с Византией, заключенные в VIII—IX веках болгарскими ханами Терве-лом и Крумом. Ее, видимо, взяли руссы в 860 году. Во время побед брали такие контрибуции и греки со своих противников — арабов, персов.

Следы этой контрибуции мы видим в словах летописи о возвращении Олега на родину, «неся злато, и паволоки, и овощи, и вина, и всякое узорочье». Было, конечно, среди всего этого великолепия немало награбленного «имения», но была и дань на «клгочь»— как договорились послы Олега в Константинополе.

Обычным делом являлась и денежная ежегодная дань. Так что Русь шла по стопам иных европейских и азиатских стран в их отношениях между собой, в их отношениях с Византией и осваивала добытые в результате победоносных походов дипломатические договорные стереотипы

На таком же международном уровне находились и другие условия договора Руси с греками 907 года.

Испокон веков византийцы, согласно своей разработанной дипломатической системе, предоставляли иностранным посольствам обеспечение с момента появления в Константинополе и до пересечения византийской границы на возвратном пути. Но это правило действовало лишь в отношении посольств тзх государств, с которыми Византию связывали давние п традиционные отношения и где, соответственно, принимали греческих послов. Русь, судя по всему, таким правом не пользовалась, что ущемляло престиж киевского владыки, низводило его на уровень третьестепенный в греческой иерархии правителей окрестных стран.

И вот теперь Олег силой добивается права на эту привилегию. Отныне Византия обязуется предоставлять «слебное», т, е. посольское содержание, русским посольским миссиям. А заодно руссы выговаривают право получения корма для своих купцов.

Допуск русских посольских и торговых караванов в Византию, который официально был, видимо, оформлен еще в 860-е годы, теперь получает новое подкрепление в виде права на содержание и тех и других за счет византийской стороны. Так Русь шаг за шагом добивалась признания перед лицом великой империи. Пункт за пунктом согласовывался во время переговоров русских послов в Константинополе. Но не надо думать, что Русь безоговорочно диктовала свои условия, а греки безропотно их выполняли. Нет.

Упорно и настойчиво византийские политики проводили в переговорах свою линию.

Конечно, они добились снижения баснословно высокой суммы единовременной контрибуции, согласившись, однако, на выплату укладов-дани.

Здесь сказался обычный политический прагматизм византийцев: контрибуцию надо было выплачивать сразу, набирая эту огромную сумму драгоценного металла, а дань... как повернется дело, там будет видно; в случае благоприятной возможности можно будет и прекратить ее уплату,— все решит дальнейшее соотношение сил, дальнейшее развитие событий.

Упорно оговаривали греки и другие условия соглашения. Русские войска стояли еще у стен Константинополя, и потому византийские дипломаты согласились с основными требованиями Олега, но в свою очередь «сказали» по всем этим пунктам. Они постарались поставить приход русских послов и купцов под строгий контроль греческой администрации, ограничить русскую караванную стихию на территории Византин. Большое, видимо, беспокойство эта стихия доставляла грекам. Многочисленные, хорошо вооруженные караваны, проходя от Мессемврин, расположенной на границе с Болгарией, до Константинополя, совершали немалые бесчинства. Недаром греки упомянули в своих встречных требованиях, чтобы руссы не творили «пакости» в селах, т. е. в сельской местности, по которой пролегал их путь к византийской столице.