Андрей Сахаров - «Мы от рода русского...»

Но христианство, как средство приобщения к политическим международным высотам, манило. Христианский-владыка Болгарии уже носил титул царя, христианизированное Франкское государство называли империей в Византии. К тому же феодализирующаяся верхушка Руси уже понимала все выгоды христианства для усиления своих классовых позиций внутри страны.

И не случайно в 911 году русских послов в Константинополе водили по христианским храмам и приобщали к православным святыням, не случайно в договоре 944 года русские христиане полноправно представлены наряду с язычниками и упоминается церковь святого Ильи в Киеве, А ведь речь шла о верхушке киевского общества, о «лучших боярах», княжеских «мужах», которые, в отличие от Игоря, клялись в верности договору на кресте.

Так вопрос о крещении оставался открытым и не мог не волновать обе стороны; он питал и великодержавные имперские замыслы Константина VII, и честолюбивые престижные намерения княгини Ольги.

Все это делало остро необходимым появление в Константинополе нового русского посольства.

И вот под 955 годом русская летопись сообщила: «Иде Ольга въ Греки».

Сама русская княгиня двинулась в Константинополь для обсуждения с византийским императором Константином VII Багрянородным волнующие Русь вопросы.

Этот случай, конечно, в истории страны был чрезвычайным; на сей раз в Византию шло не простое посольство, пусть даже и очень пышное, как при Игоре,— в путь отправлялась сама владетельная особа. Такое совершалось впервые.

После слов «Иде Ольга въ Греки» летописец записал: «И приде Царюгороду. Бе тогда царь Костянтин, сын Леоновъ». Под пером древнего автора все выглядит легко и просто: собралась, села в ладью и приплыла в Суд — константинопольскую гавань.

Но в жизни такой простоты, конечно, быть не могло. Можно лишь представить, сколько времени между Киевом и Константинополем продолжались переговоры по поводу появления Ольги в Византии, сколько посольств или легких гонцов побывало в те дни в обеих столицах. А если учесть, что путь между ними был неблизкий, то и весь ход переговоров наверняка был длительным и упорным.

Мы не знаем, кто был инициатором этого приглашения, как обговаривался церемониал пребывания русской княгини в Византии, но то, что вопросы эти действительно существовали, ясно как из летописных данных, так и византийского источника.

Случилось так, что один и тот же сюжет — появление Ольги в Константинополе и ее переговоры там — был довольно подробно описан и в «Повести временных лет», и в книге «О церемониях», принадлежащей перу все того же Константина VII.

Наставляя своего сына, как принимать иностранных послов, в том числе и владетельных особ, он описал приемы русской княгини в среду 9 сентября и воскресенье 18 октября. А эти числа приходятся на данные дни лишь в 94G и 957 годах. 946 год был заполнен для киевской княгини делами, исключающими ее визит в Константинополь в это время. Датировка 957 годом, видимо, и является точной в отличие от русской летописной, которая называет 955 год.

Правда, некоторые историки высказывали мысль о двукратном путешествии Ольги в Константинополь, но эта гипотеза вряд ли состоятельна, поскольку она противоречит самой сущности борьбы русской великокняжеской власти за более высокий государственный престиж. Политическая суета с поездками в Константинополь через два года не оправдана никакими государственными интересами Руси. Итак, одно путешествие. В 957 году. Если учесть, что в это время Святославу было около 15—17 лет, можно предположить, что и сама великая княгиня была еще достаточно молода.

Обычно русские караваны появлялись в Константинополе с началом навигации. Но думать, что Ольга уже весной, в неустойчивую погоду поспешила в Константинополь, нет никаких оснований. Скорее всего, русская флотилия вошла в бухту Золотой Рог, в Суд, как ее называли на Руси, в конце нюня — начале июля 957 года.

Будем думать, что в погожий летний день флот Ольги появился на константинопольском рейде.

Посольство Игоря меркнет по сравнению с пышностью посольства его жены. Только состав самого посольства {а лучше сказать, не посольства, а миссии главы государства), свиты насчитывал свыше ста человек. Это видно из того списка, по которому руссы получали в Византии содержание и который сохранился в записях Константина VII. В свиту Ольги входили 8 ее приближенных, знатных киевских бояр или родственников, 22 «апокрнсиария», под которыми греки разумели титульных представителей от русских князей и знатных бояр, как и в случае с посольством Игоря, 44 торговых человека, люди Святослава, священник Григорий, 6 человек из СБИТЫ <;апокрисиариев:>, 2 переводчика, а также приближенные женщины княгини.

Особо выделялась таинственная фигура анепсия, как называли этого человека греки, причем указали, что он является родственником Ольги. В списке посольства он идет на втором месте после Ольги.

По мнению советских византинистов, всего вместе с Ольгой прибыло в Византию около тысячи человек, считая охрану, корабельщиков, челядь и т. д. Состав посольства, его количество, участие в нем главы киевского правительства указывали на его исключительные цели.

И вот этот огромный флот явился в виду Константинополя во всем своем великолепии.

Однако дальше дело застопорилось. Уже впоследствии, возвратившись к себе «а родину и принимая там греческих послов, которые явились в Киев с просьбой о военной помощи со стороны Руси, Ольга, по словам летописца, бросила послу раздраженную фразу: «Аще тн, рьци (передай), тако же постопши у мене в Почайне, яко же азъ в Суду, то тогда ти дамъ». Ольга насмешливо предлагала императору для получения военной помощи постоять в почайновской гавани на Днепре столько, сколько она прождала, ожидая приема у него, в бухте Золотой Рог.

Первый прием княгини у императора состоялся 9 сентября, когда обычно русские карааэны уже собирались в обратный путь. А это значит, что княгиня простояла «в Суду* около двух с половиной месяцев. Конечно, нет оснований считать, что Ольга и ее штат находились все это время на кораблях, В этом не было необходимости. На берегу имелось подворье святого Маманта, и Ольга могла ожидать приема там, а слова насчет того, что она стояла «в Суду», надо понимать чисто условно. И все же два с лишним месяца русская влиятельная особа, прибывшая во главе столь пышного посольства, должна была ждать. Чего? И почему это ожидание вызвало столь сильное раздражение в Киеве, что под вопрос даже были поставлены военно-союзные отношения двух государств?

Прием иностранного посольства в Константинополе обычно проходил по заранее отработанному ритуалу. Вероятно, и в канун прибытия русской княгини в Византию на этот счет были проведены определенные переговоры о том, на каком уровне- будет принято посольство, как пройдет прием и т. д. И все-таки налицо дипломатический казус: Ольгу не принимали до 9 сентября. Не принимали, или она сама не желала являться во дворец?