Валерий Стрелецкий - Мракобесие

Вспомнил Петровку. Конечно, она не чета Кремлю. Но там я знаю каждую выбоинку на ступеньках узкой мраморной лестницы, каждую трещину на потолке своего кабинета. Там друзья.

Настоящие, не раз проверенные, огнём в том числе.

А здесь... Чёрт его знает, как всё сложится...

Если бы ещё лет пять назад кто-то сказал мне, что я буду бороться с коррупцией в российском правительстве, я бы, наверное, рассмеялся.

Занимался я совсем другими вещами.

Двадцать лет прослужил в московской милиции. Прошёл путь от лейтенанта до подполковника. Работал и на «земле» - в 96-м отделении, и в районном угрозыске. Потом перешёл в МУР - Московский уголовный розыск. Последние пять лет был начальником 7-го отдела по борьбе с мошенничеством и кражами автотранспорта.

Работой своей я был доволен. Мечтал о ней с детства.

(Впрочем, о чём ещё мог мечтать начитавшийся детективов пацан из маленького украинского городка?) Но всё решил случай... В начале 1994 г. мой отдел «вышел» на группу, которая занималась кражами автомашин. При обыске в спорткомплексе «Измайлово» - там была база преступников - у одного из авторитетов коптевской группировки мы нашли удостоверения сотрудников МУРа и Службы безопасности президента.

Пришлось обращаться в СБП.

При внимательном изучении оказалось, однако, что удостоверения фальшивые, цветная ксерокопия. Тем не менее моё первое знакомство с «бандой Коржакова» состоялось.

С начальником отдела кадров СБП Виктором Медынцевым, люди которого приезжали за удостоверением на Петровку, мы даже стали поддерживать полуприятельские отношения. Выяснилось, что мы оба - начинающие теннисисты. Договорились встретиться на корте, стали периодически играть.

Честно говоря, никакого значения этому знакомству я не придал.

Поэтому, когда однажды Медынцев позвонил и попросил приехать в Кремль, я совсем не удивился. Мало ли зачем я мог понадобиться СБП...

Как настоящий кадровик, Виктор Иванович ничего конкретного мне не сказал. Расспрашивал о жизни, о планах на будущее.

Я честно признался, что думаю уходить из МУРа. После ухода профессионалов высочайшего класса, честных и принципиальных руководителей - Анатолия Николаевича Егорова и Юрия Григорьевича Федосеева, с новыми у меня отношения явно не складывались.

Медынцев хитро улыбнулся и... вскоре опять позвал в гости.

Спросил, не хотел бы я поработать в СБП.

Над его предложением думал я недолго. Оно показалось заманчивым, тем более что всё равно нужно было искать новое место.

О том, какую должность мне предлагают, Медынцев сообщил только во время четвёртой или пятой встречи. Надо отдать ему должное - в Службе языком зря не мололи...

Уже впоследствии, став сотрудником СБП, я узнал, что, пока мы в МУРе боролись с бандами угонщиков, Коржаков решил создать два новых подразделения - отделы под кодовыми названиями «К» и «П». Первый должен был заниматься борьбой с коррупцией и прочими должностными преступлениями в администрации президента, второй - в правительстве.

После долгих дебатов, кто лучше справится с работой - чекист или милицейский опер, в СБП пришли к мнению, что милицейская школа всё же предпочтительнее, по крайней мере для отдела «П».

В поисках подходящих кандидатур кадровики СБП облазили всю Петровку. Даже добыли психологические портреты руководства ГУВД и МУРа. В «поминальный» список попали несколько человек. В том числе и я...

Когда впервые я вошёл в 14-й корпус Кремля, меня охватило непривычное волнение. Я - парень из провинции - пачкаю грязными ботинками ковры, по которым раньше ходили только члены Политбюро. К тому же меня терзали сомнения относительно предстоящей встречи с Коржаковым. Начальника СБП я видел только по телевизору и только рядом с президентом. На экране он казался жёстким и надменным. Но стоило Коржакову улыбнуться, как все мои тревоги моментально исчезли. Так улыбаться могут только хорошие русские мужики. Позже я понял: у Коржакова - два лица: одно - суровое, недовольное, сдвинутые брови, тяжёлый пристальный взгляд, другое - доброе, с мужицкой хитринкой.

- Ты когда-нибудь имел дело с чиновниками правительства? - спросил он.

- Кто ж меня пустит в правительство?

- Ничего, не боги горшки обжигают...

Но вернёмся туда, откуда я начал, - в приёмную Коржакова, где сидел на мягком диване и ждал Александра Васильевича.

Встреча эта была, по сути, заключающей и не первой - с Коржаковым мы до этого беседовали уже несколько раз. Всё было обговорено и решено, приказ о моём назначении заготовлен.

Однако не представить меня Черномырдину Коржаков не мог. Всё-таки мне предстояло работать в «Белом доме».

Ждать пришлось недолго. Минут через десять Александр Васильевич вышел из кабинета. Кивнул на ходу. Я - за ним.

Пришли в приёмную президента - премьер должен был вот-вот выйти из кабинета Ельцина.

Откровенно говоря, президентская приёмная впечатления на меня не произвела. Обычные чиновничьи апартаменты. Стол секретаря. Кресла для посетителей. Свежие газеты. Трое охранников. Умом-то я понимал, что ничего сверхъестественного здесь не увижу. И всё же русская натура давала себя знать. Нам всегда кажется, что простые люди управлять страной не могут. А раз люди непростые, то и всё, что их окружает, должно быть особенным...

Ещё большее разочарование я почувствовал, увидев Черномырдина. Он был ниже меня почти на голову. Об огромном Коржакове и говорить не приходится.

- Виктор Степанович, - сказал А. В. - Познакомьтесь. Это Валерий Андреевич Стрелецкий, начальник отдела «П».

Черномырдин протянул мне руку:

- Приятно слышать. Я сам просил Александра Васильевича, чтобы ко мне в «Белый дом» определили такой отдел. Здесь, в Кремле, хоть рамки металлоискателя. А у нас ничего. Можно брать живыми, как куропаток. Читал, наверное? «Властелина»-Соловьёва ходила по зданию, как у себя дома. (В силу своего высокого должностного положения Ч. В. С. к абсолютному большинству .людей обращался на «ты». В том числе к малознакомым.) В общем, давай приступай к работе. Будут какие-то проблемы - обращайся сразу ко мне. Всё решим.

Он по-отечески, как и подобает второму лицу в государстве, улыбнулся и, немного косолапя, пошёл руководить страной.

Коржаков посмотрел вслед премьеру, хитро улыбнулся, но ничего не сказал.

Только потом я понял, что крылось за этой улыбкой...

Приказ о назначении меня начальником отдела был подписан 30 ноября 1994 г.

В отличие от Барсукова никаких особых напутствий Коржаков мне не давал. Сказал только, что всякого рода аморалки (бабы, пьянки) его не интересуют и что заниматься сбором такой информации мне не следует.