Ирина Бочкарева - Н.А. Львов. Очерки жизни. Венок новоторжских усадеб

“Все искусства имели прелести свои для чувствительного сердца, Львова. Музыка, стихотворство, живопись, лепное художество; но предпочтительно архитектура стала любимым предметом его учения...”. [24]

Диапазон архитектурного творчества Н.А. Львова необычайно широк: от правительственных сооружений — Кремлевский дворец в Москве и здание Кабинета в Петербурге — до хозяйственных построек в провинциальных усадьбах. Он признан одним из крупнейших мастеров усадебного строительства, “отцом” русского палладианства. Львов был избран Почетным членом Академии художеств (1786), хотя не получил специального архитектурного образования. О нем некоторые исследователи говорят как о дилетанте.

Дилетант, но какой! Он хорошо был знаком с европейской культурой, с лучшими образцами мировой архитектуры — блокноты его путешествий испещрены зарисовками памятников. Он самостоятельно, творчески изучал архитектурные трактаты Витрувия, Виньолы, Палладио, переосмысливая их, в чем-то не соглашаясь с ними, но приняв непременным критерием красоты сооружения “божественную гармонию”. Львов, не связанный жесткими требованиями академических архитектурных норм, мог позволить в своих творениях свободу архитектурных форм, но никогда не мог позволить погрешить в соразмерности, в гармонии своих творений.

Его зодческий дебют — проект собора Св. Иосифа в Могилеве. Предыстория его такова: Екатерина II пожелала увековечить память о дипломатической встрече с австрийским императором Иосифом II в Могилеве сооружением собора. Был объявлен конкурс. Ни один из представленных проектов не устроил заказчицу, тогда кн. Безбородко предложил рассмотреть проект Львова. “Мысль молодого художника, нигде не учившегося, восхитила государыню”, проект, выдержанный “в правилах лучшей греческой архитектуры”, был одобрен Екатериной II. [25]Молодой архитектор не цитирует, не слепо подражает античным образцам, а творчески переосмысливает их, адаптируя к условиям России. Так, исходя из идеи открытого купола Пантеона, неприемлемой в климатических условиях России, Львов первым из архитекторов разработал и применил в Могилевском соборе систему двойного купола: внешний купол — световой фонарь с двенадцатью круглыми окнами. В куполе В.Л. Боровиковским была написана “Небесная слава”, в простенках окон — двенадцать апостолов. Внутренний свод имеет в середине отверстие и двенадцать сквозных ниш, через которые видны хорошо освещенные росписи, в то время как источник света скрыт от глаз.

Иосифовский собор отразил систему новых художественных идей; растиражированный в гравюрах, он стал доступен многим провинциальным архитекторам, открыл новое направление в храмовом строительстве. [26]

Львов присутствовал в свите императрицы во время поездки ее в Могилев. Волнующее событие — освящение места закладки собора. Торжественную Литургию сопровождала Придворная певческая капелла под руководством М.Ф. Полторацкого. Император Иосиф II подарил Львову золотую с алмазами табакерку со своим вензелем. Императрицу можно назвать крестной матерью архитектурного творчества Львова, а “на зубок” она подарила ему перстень с бриллиантом.

Вскоре были утверждены к строительству проекты Невских ворот Петропавловской крепости и здания “Почтового стана” — главпочтамта.

В 1782 году Почтовый департамент был выделен из ведения Коллегии иностранных дел как “Главное почтовых дел правление”, во главе которого встал друг и покровитель Львова, граф А.А. Безбородко. Николай Александрович был переведен на службу главным чиновником этого правления.

В те годы поэты, художники, музыканты — цвет столичной культуры — собирались в доме Г.Р. Державина на Сенной площади. Чаще других там бывали Н.А. Львов, В.В. Капнист, А.В. Храповицкий, И.И. Хемницер, М.Н. Муравьев, А.Н. Оленин, Д.Г. Левицкий, В.Л. Боровиковский, Е.И. Фомин, П.Л. Вельяминов. Они составили так называемый “львовско-державинский кружок”, духовным, идейным вдохновителем которого, “гением вкуса” был признан Львов: “... люди, словесностью, разными художествами и даже мастерствами занимающиеся, часто прибегали к нему на совещание и часто приговор его превращали себе в закон”, — писал Державин. [27]

Через несколько лет “пристанищем художников всякого рода” стала квартира Львова, которую он получил в здании Почтового стана. Более десяти лет его семья жила в казенной квартире, где находили приют В.Л. Боровиковский, Муравьевы, И.А Крылов, тогда еще мальчик. Все львовское окружение так или иначе было причастно к музыке: мастерски играл на гуслях художник Боровиковский, виртуозно владел скрипкой Крылов, прекрасными исполнителями народных песен были Петр Вельяминов, Василий Капнист. Николай Александрович признавался:

Я сам по русскому покрою

Между приятелей порою

С заливцем иногда пою.

Львов сотрудничал с композиторами Е. Фоминым, Д. Бортнянским, Н. Яхонтовым, был знаком с итальянским композитором Джованни Паизиелло.

В 1783 г. была учреждена Российская академия.

К ее открытию Львов сочиняет “Пролог” — одноактное театрально-музыкальное представление, своего рода “балет с пением” в духе того времени. Среди имен первых 36 российских академиков словесности имя Н.А. Львова не случайно. Он “был одним из первоклассных мастеров своего времени, одним из тех, кто определил своим эстетическим мышлением ход развития поэзии целой эпохи”. [28]Через три года (1786 г.) его избрали почетным членом Академии художеств (как архитектора).

Левицкий пишет два официальных поясных портрета Львова (1785, 1789 гг.), вероятно, по заказу Академии. Искусствоведы находят портрет 1789 г. более содержательным. Общий приглушенный колорит. Львов в синем кафтане с белым жабо. В нем уже нет той восторженности, как в романтическом портрете 1773 г. Он отец семейства. Лицо спокойное. Грустные, несколько усталые глаза, глубоко затаенная печаль, напряженная духовная энергия...