Николай Задорнов - Амур-батюшка (Книга 2)

- Как же так? - недоумевал Денгура. - А ты еще говорил: "Смотри в окошко на нее..."

- Ну да, Исенка гостила у нас, гуляла. Я как раз на нее показывал. Откуда же я мог знать, что ты не на ту смотришь?

- Ладно, пусть Исенку! - вдруг воскликнул Кальдука с таким видом, будто его долго уговаривали и вот теперь он, наконец, согласился. - Еще даже в придачу можешь взять Одаку.

- Одаку не отдавай, - сказал Иван. - Мы с тобой еще возьмем за нее торо.

- Нет! - не сдавался Денгура. - Ты сказал: "Гляди в окно, она в бархатном салопе".

- Ну, в салопе, в халате - какая разница?

- Дельдика была в бархатном!

- И косая тоже в бархатном, - быстро возразил Иван. - Только истерся бархат.

- Конечно, так, так! - подхватил Маленький. - Шерсть истерлась, а шкура осталась. Самый бархат раньше был.

- Теперь женись на косой Исенке! - воскликнул Савоська. - Я ей дядя и тебя убью, чтобы девушек не позорил!

Денгура струсил. Он попробовал выговорить себе скидку.

- Нет, ты дал нам слово заплатить полный торо, - возразил Бердышов. Слово - закон! Если мы уступим, то получится, что не ты нас хотел обмануть, а мы тебя. Как обещал, все должен исполнить. А Исенка девка молодая, крепкая, приветливая, работница. Она хорошей женой будет. А ты умен и хитер, - польстил Иван старику.

Кальдука был доволен. Торо не надо было отдавать, Покпа за Дельдику обещал новые подарки.

- Смотри, тебе все почти даром обошлось. Ка-ак ты меня хотел обмануть! - покачал головой Иван, обнимая Денгуру и направляясь с ним в избу. - Исенка только косая, а девка она красивая, здоровая. Ты ей нравишься. Ей лет двадцать восемь, она тебе будет как раз. А на молоденьких жениться нехорошо. Молодая от тебя все равно убежит.

Денгура глубоко задумался.

"А может, в самом деле жениться на Исенке? Сделать вид, что это я хотел Ивана обмануть".

Приехал тесть Ивана. Удога, или, как его все звали, Григорий Иванович, - высокий красивый седоусый старик. Он крепко обнял Ангу. Григорий Иванович явился, чтобы благословить Дельдику.

- А я, Ваня, нынче тоже дело делал. Люди не хотели детей в школу отдавать, а я растолковал им, что грамоты страшиться не надо. Своего Охэ сам отдал в школу, первый вызвался. Я нынче много обид на себя от народа принял.

- Ну, как твой конь?

- На станке почту возит, - отвечал старик.

Денгура и Кальдука покатили в Бельго решать свои дела.

- Ты хорошо сделал, что проучил Денгуру, - сказал Григорий Иванович. - Ты, Ваня, всем угодил. Исенка с охотой пойдет за него, и он мужик еще крепкий. Может, будут хорошо жить.

- И все смеются! - подхватила Анга.

- Верно, всех развеселил! - воскликнул Бердышов. - Все довольны и меня же хвалят. Это надо уметь так обманывать!

Айдамбо и Покпа поехали к попу уговариваться о дне свадьбы. Поп согласился венчать молодых гольдов.

- Но с условием, чтобы меха вы сдавали не только Ваньке Бердышову, но и мне. Ладно?

- Ладно! - чуть не плача, ответил Покпа.

- Ты как-то отвечаешь неохотно, - сказал поп, хмуря рыжие брови.

- Ладно, ладно! - крикнул Айдамбо, видя, что у отца уже глаза засверкали и он готов схватиться с попом. Ему казалось, что если придется добывать двойное количество пушнины, так и на то он согласен, лишь бы жениться на Дельдике.

- Оба нам помогают, и оба с нас здорово шкуру дерут, - говорил Покпа сыну по дороге из церкви. - Так помогают, что мы скоро с голоду сдохнем.

- Не сдохнем! - отвечал Айдамбо. - Только бы жениться, а там еще посмотрим!..

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Дул сильный ветер, низовик. Несло снег с деревьев. Поземка переметала путь. Ветер все крепчал, и громадная река была как в белом дыму.

Дельдика, разодетая по-городскому, в шубке и пуховой шали, отъезжала в церковь. Анга благословила ее иконой. Дельдика перецеловалась со всеми.

- Мужику-то не поддавайся, - приговаривала, обнимая ее, Татьяна.

Дельдика расплакалась.

- Ну, скорей едем, поп ждет! - весело крикнул Силин. - Жениться так жениться!

Бабы всхлипывали. Татьяна и Наталья помогли Дельдике сесть в кошеву.

- Ну, пора!

Зазвенели бубенцы, кони тронулись. Тимоха гикнул, и кошева с грохотом помчалась с крутых съездов релки.

Дельдика в последний раз махнула платочком.

Следом за тройкой, лежа в санях, покатил на жеребце Бердышов.

Свадьбу решено было справлять в Мылках, в новом доме Айдамбо. В этот день мимо Уральского проезжало много нарт с нарядными гольдами.

Толпа уральцев, провожавшая Дельдику, расходилась по домам.

"Скоро и я так поеду", - думал Илья.

- Хорошая была девка, привыкли мы к ней, - говорили бабы.

- Как своя!.. Такая славная у нас выросла, - оказала Бормотиха. - Не ваш бы Егор, была бы она больная от купцов. Так бы и высохла!

После пурги потеплело. Голые вершины сопок, занесенные снегом, выступили из рыжей тайги. Илья вспомнил, как он бегал на эти хребты охотиться, приносил шкурки Дельдике. Казалось, это было так давно...

Зазвенели колокольцы, снизу шла почта. Белые от мороза кони медленно тянули по сугробам тяжелые лубяные расшивы с громадными кожаными кошелями.

* * *

С обозом вернулся из Софийска Андрей Сукнов. Телеграфист посылал его туда по делу.

- Хороший солдат! Молодой, а бывалый, - говорил про него Егор.

Он позвал солдата и Бормотовых к себе.

- Когда же свадьба?

Солдат ждал письма из дому.

- Ну, рассказывай новости. Люблю тебя слушать.

- Я тут привык, - тихо говорил Сукнов. - Здесь я положил годы. Мы, бывало, в тайгу придем - ранцы долой, ружья в козлы, палатки разобьем. Тайгу рубим, дома ставим, посты, станки... Много я тут повидал.

Работал Андрей и на высоких скалах, в душистой южной тайге, где ставились первые дальнобойные батареи и где, бывало, тайфун достигал такой силы, что казалось, дышать нечем, не успеваешь ртом воздух хватать.

Наталья и Татьяна, обе коренастые, босые, смуглые от загара, с белесыми бровями, обнявшись, слушали солдата.

- А теперь желает осесть на Амуре! - с восторгом восклицал Тереха.

Вечером бабы пряли, пели. Мужики рассказывали сказки.

Андрей и Авдотья сидели на дровах за печкой. Солдат долго играл на балалайке.

- Телеграмму можно отбить, куда желательно, - говорил он. - Полковник завсегда говорил, что телеграф - первое дело.

Утром Сукнов съездил к попу, отдал ему документы и пакет от начальства.

* * *

Из тайги вышел обоз оленных тунгусов. Заиндевелые рогатые олени, понуро опустив головы, целыми днями простаивали у дома Бердышова.

С тунгусами пришли Юкану и трое русских, рослые, длиннобородые, одетые в дубленые полушубки и в старинные суконные полукафтанья.

Тунгусы грузили в нарты тюки, бочки с маслом, ящики с инструментом, муку, спирт. Савоська, уже давно возвратившийся с устья Амгуни, распоряжался ими, кричал, показывал, что и как надо класть и перевязывать. И тунгусы и русские слушались его.