M. Базилевичъ - ПОЛОЖЕНІЕ РУССКИХЪ ПЛЕННЫХЪ ВЪ ГЕРМАНІИ И ОТНОШЕНІЕ ГЕРМАНЦЕВЪ КЪ НАСЕЛЕНІЮ ЗАНЯТЫХЪ ИМИ ОБЛАСТЕЙ ЦАРСТВА ПОЛЬСКАГО И ЛИТВЫ

Насильники, боясь отвѣтственности, тоже прибѣгали къ приказу Гинденбурга; изнасиловавъ женщину, они являлись въ полицію и заявляли, что женщина заразила ихъ. Докторъ Леонидъ Ивановичъ Михайловъ, работавшій около гор. Слупцы, а затѣмъ въ Бѣлостокѣ, подтверждаетъ все приведенное выше и говоритъ, что населеніе разсказывало, что нѣмцы забирали всѣхъ женщинъ и помѣщали ихъ въ публичные дома, безъ различія ихъ семейнаго и соціальнаго положенія, если только нѣмецкіе солдаты указывали на кого-либо изъ нихъ, какъ источникъ зараженія.

Въ этихъ притонахъ женщины подвергались истязаніямъ, и единственнымъ спасеніемъ для нихъ являлась смерть».

Сообщеніе доктора Левитъ, врача 24-го пѣхотнаго полиса.

Въ пограничной полосѣ Польши, недалеко отъ Калиша, находится лагерь Скальмержице. Туда въ наказаніе за жалобу, поданную нами въ военное русское министерство на безчеловѣчное отношеніе нѣмецкаго врача Гроссэ, завѣдующаго туберкулезнымъ лагеремъ Шпроттау (Силезія), я и 4 мои товарища были высланы въ декабрѣ 1916 года, якобы для работы. Лагерь этотъ производитъ впечатлѣніе запущеннаго кладбища, и первая мысль, которая охватываетъ человѣка, имѣющаго несчастье попасть туда: «Живымъ отсюда нѣтъ возврата».

Я не буду касаться описанія жалкой, пропитанной моремъ слезъ и страданій, жизни нашихъ военноплѣнныхъ. Врядъ ли найдется въ Германіи хоть одинъ лагерь (я самъ перебывалъ въ 11 лагеряхъ), гдѣ наши собратья живутъ въ мало-мальски сносныхъ человѣческихъ условіяхъ. Я хочу въ этомъ краткомъ очеркѣ коснуться участи страдальцевъ за идею, достойнѣйшихъ членовъ соціалъ-демократической партіи Царства Польскаго и Литвы, которыхъ нѣмецкое правительство забросило въ эту могилу. Для этихъ борцовъ за свободу и права человѣчества отведенъ въ лагерѣ, спеціальный дворъ, такъ называемый блокъ, отгороженный двойной колючей проволокой, куда никто безъ особаго разрѣшенія коменданта лагеря проникнуть не можетъ. Насъ, врачей, хотя и очень рѣдко, но пропускали подъ конвоемъ для прививки противъ холеры и тифа. Мы имѣли возможность присмотрѣться ближе къ условіямъ ихъ жизни и во время работы кое о чемъ переговорить. Въ этомъ такъ называемомъ блокѣ живутъ въ землянкахъ, на скорую руку сколоченныхъ, соціалъ-демократы Польши и Литвы.

Бараки выдаются надъ уровнемъ земли на полъ-аршина, и во время дождливой погоды тамъ море грязи. Ревматизмъ и простудныя заболѣванія свирѣпствуютъ, но для этихъ жертвъ прусскаго кулака лазареты не существуютъ: ихъ выносятъ оттуда уже мертвыми рано по утрамъ и бросаютъ въ яму. Пища для нихъ хуже, чѣмъ для военно-плѣнныхъ. Удивительно прямо, какъ эти люди вообще существуютъ. Въ томъ же блокѣ, въ одномъ изъ бараковъ, содержатся захваченныя женщины. Спать приходится на голыхъ парахъ и о какихъ бы то ни было примитивныхъ устройствахъ, которыя имѣются, даже въ каторжныхъ тюрьмахъ, здѣсь и рѣчи быть не можетъ. Эти блѣдныя тѣни людей, среди которыхъ особенно рѣзко выдѣляется высокая худощавая, похожая на скелетъ, фигура ксендза, блуждаютъ только по двору, ожидая своей судьбы. За что же сослали этихъ людей, этихъ женщинъ въ лохмотьяхъ, въ эту прусскую каторгу? Прусское правительство не пренебрегаетъ никакими мѣрами, разъ надо удалить элементъ, который не хочетъ плясать подъ ихъ дудку. Они истребляютъ систематически и безпощадно все и всѣхъ, что только входитъ въ кругъ ихъ грабительскихъ интересовъ. Съ безправными же гражданами маленькихъ Польши и Литвы они совсѣмъ не считаются. Много, очень много невинныхъ жертвъ, благородныхъ борцовъ за свободу и права человѣческія погибло въ Польшѣ и Литвѣ отъ прусской расправы.

Въ Калишѣ и его окрестностяхъ не проходитъ недѣли безъ смертныхъ приговоровъ надъ мѣстнымъ населеніемъ. Слѣдуетъ замѣтить, что нѣмецкіе соціалъ-демократы до сихъ поръ совершенно молчали объ этомъ, а голоса протеста, которые раздавались недавно, нашли ужъ слишкомъ мало отклика въ нѣмецкой соціалъ-демократической прессѣ. О газетахъ же иного направленія говорить не приходится. Мнѣ пришлось отъ одного виднаго и уважаемаго соціалъ-демократа въ Польшѣ, заключеннаго въ лагерь, слышать слѣдующей: «Пока Либкнехтъ въ тюрьмѣ, насъ не выпустятъ. Въ моментъ отпуска его падетъ прусскій милитаризмъ, но мы къ сожалѣнію не питаемъ абсолютно никакого довѣрія къ прусскимъ соціалъ-демократамъ. Тѣ же немногіе его представители, какъ Ледебуръ, Гаазе, слишкомъ слабы. Соціалъ-демократія нѣмецкая повернула круто вправо, и меньшинству сбить ее съ этого пути невозможно».

Кончая свои матеріалы о плѣнѣ, я долженъ еще разъ предупредить читателей, что нѣмцы очень внимательно относятся къ тому, что говорится и пишется про нихъ, и они прекрасно освѣдомлены обо всемъ, особенно о Россіи теперь, когда двери въ Торнео широко раскрыты для всѣхъ. Вполнѣ возможно, что, узнавъ объ опубликованіи моихъ матеріаловъ, они будутъ разыскивать тѣхъ лицъ, фамиліи которыхъ я указываю, и если найдутъ таковыхъ среди плѣнныхъ, то путемъ угрозъ, а быть можетъ и истязаній (см. статью объ унтеръ-офицерахъ и вынужденіи у нихъ «добровольной» подписки на согласіе работать) они заставятъ слабыхъ духомъ писать опроверженія. Поэтому я и прошу читателей не удивляться, если отъ имени тѣхъ или другихъ лицъ, оставшихся еще въ плѣну, въ нѣмецкихъ газетахъ будутъ помѣщены опроверженія опубликованнаго мною матеріала.

Послѣ войны будетъ созванъ съѣздъ всѣхъ оставшихся въ живыхъ изъ 800 бывшихъ въ плѣну русскихъ врачей, на который мы пригласимъ и бывшихъ въ плѣну врачей нашихъ союзниковъ, гдѣ весь мой матеріалъ будетъ просмотрѣнъ и дополненъ, чтобы всесторонне освѣтить не только положеніе плѣнныхъ во вражескихъ государствахъ, но и отношеніе къ нимъ русскаго Общества и правительства, а равно обществъ и правительствъ нашихъ союзниковъ, въ дѣлѣ защиты нравъ и улучшенія положенія плѣнныхъ.

Я долженъ еще замѣтить, что русскіе плѣнные солдаты въ своихъ бумагахъ, которыя они подавали мнѣ, какъ своему представителю, а равно и въ устныхъ заявленіяхъ часто перевираютъ названія мѣстностей и лагерей.

Zur Erzwingung der nothwendigen Disciplin im Lager habe ich den Feldwebeln und Russischen Aerzten die Erlaubniss gegeben nach russischer Geflogenheit sich des Stockes oder Peitsche zu bedienen. Ich will versuchen ob wir ohne dieses Hilfsmittel auskommen werden und befehle daher, dass die Russischen Feldwebel und Aerzte sich des Stockes bedienen dürfen, um einen persönlichen Angriff von Gefangenen abzuwehren. Bei sonstigen Verstössen gegen die Disciplin sind daher die Schuldigen den Herrn Lageroffizieren oder den Deutschen Herrn Lager-Feldvebеln zur Bestrafung vorzuführen. Niederhastige Gefangene dürfen von den Feldwebeln gebunden vorgeführt werden. Ich erwarte, dass es den Herrn Feldwebeln gelingen wird auch ohne den Stock die Ordnung in den Compagnien auf Recht zu erhalten, besonders durch das Mittel des Bindens die nothwendige Gehorsamkeit erschaffen. {4} 4 Немецкий текст не вычитывался. Если кто-то сможет за это взяться, было бы хорошо. Сканы предоставлю. Прим. kassio92.