Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

исследования— 534

8.2.Территориальная структура Пути из Варяг в Греки— 536

8.3.Этапы формирования Пути из Варяг в Греки— 545

8.4.Путь из Варяг в Греки как фактор урбанизации Древней Руси, Скандинавии и Византии— 553

9. ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ РУССКО-СКАНДИНАВСКИХ ОТНОШЕНИЙ: ГЕНЕЗИС РУСИ— 570

9.1.Походы— 570

9.2.Договоры— 577

9.3.Уровни обмена— 580

9.4.Начало Руси — в исторической реальности и национальном самосознании— 583

9.5.Периодизация русско-скандинавских отношений VIII-XIII вв.— 591

9.6.Русь и Скандинавия: итоги и следствия эпохи викингов— 593

ЗАКЛЮЧЕНИЕ— 597

ИСТОЧНИКИ— 607

ЛИТЕРАТУРА— 609

Ни автор, ни сама книга, которую Вы, читатель, держите в руках не нуждаются в рекомендациях. Многие хорошо помнят «Эпоху викингов в Северной Европе», издания 1985 года, по материалам которой Глеб Сергеевич в 1987 защитил докторскую диссертацию. У многих она, наверняка, стоит на книжной полке. Большой, даже по тем временам, тираж научной монографии очень быстро разошелся и книга стала библиографической редкостью. Прошло два десятка лет, и в свет снова выходит книга Глеба Сергеевича Лебедева — «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси». Изменилось не только название, изменилась сама книга. Пятнадцать авторских листов той книги превратились в пятьдесят пять листов этой. Для самого автора книга оставалась все той же. Это мы теперь можем издание 1985-го воспринимать как конспект настоящего. Как задачу, выполнение которой длилось два десятка лет. Два десятка лет полевых археологических сезонов, два десятка лет напряженной и кропотливой работы. Работы с археологическим материалом и средневековыми текстами. Два десятка лет не просто археологии, но археологических путешествий. Удивительно, как находилось время для того, чтобы писать. Писать книги, статьи, статьи, снова книги. Его эрудиция была сверх обширной. Так, после смерти автора, мы столкнулись с проблемой сверки библиографии: его эрудицию не удалось компенсировать усердием учеников. Мы благодарны Илье Губанову и Александру Хлевову за сверку библиографии и иноязычных цитат. Александру Хлевову, персонально, не только за помощь в работе с иллюстративным материалом, но и за сам факт знакомства с Глебом Сергеевичем. Но, более всего, мы благодарны Вере Александровне Витязевой-Лебедевой за терпение и понимание. Понимание того, какой сложной задачей для нашей редакции была подготовка к выходу в свет рукописи Глеба Сергеевича и расшифровка аппарата издания, и за ту неоценимую помощь, без которой книга не могла бы состояться.

История для Глеба Сергеевича была конкретной и вещественной, и сам профессор Лебедев никогда не ограничивал себя рамками кабинетной учености, которой он был отнюдь не чужд, правда в лучшем значении этого определения. Знание языков, трудно вообразимая эрудиция, внимание к мелочам, значение которых становилось очевидным, но после того, как он обращал на них ваше внимание, тщательность, подробность и удивительная смелость мысли. Не только смелость.

Глеб Сергеевич Лебедев — эго человек, который не просто прошел путь «из варяг в греки», и не один раз, это исследователь, который зарисовал в своих полевых дневниках все ландшафтные доминанты на этом пути. Холмы и курганы этих зарисовок не просто были маркерами и указателями, но связывали историю и географию: конкретная история вершилась в конкретных географических ландшафтах. Более того, пространство осваивалось не только физически, но и мифологически: чужое и враждебное пространство наделялось сакральным смыслом, тем смыслом, который позволял общаться не только с чужими людьми, но и с чужими богами. Лебедев не просто прошел путь «из варяг в греки», но прошел его на веслах. Он не только греб наряду с молодыми и сильными — он соотносил возможный дневной переход с тем самым реальным пространством. История для него была реальностью, той реальностью, в которой жили люди. И реальной она должна была оставаться для людей, живущих теперь. История не просто воплощалась в географическом пространстве — она оживала. Мир викингов был удивительно мобилен и обширен. Точно также мобильно и стремясь к максимальному масштабу мыслил Глеб Сергеевич. В нем поражало стремление знать все и обо всем. Знать на уровне аргументированного суждения, знать в ракурсе реальности, стоящей за тем или иным историческим фактом. Знать — как прожить, испытать на себе, испытать себя, испытать свое знание.

Первое издание этой книги «Эпоха викингов в Северной Европе» в 1985 году было первым самостоятельным, собственно авторским исследованием социально-исторического феномена Скандинавии IX-XI вв., выполненным российским университетским ученым и предложенным отечественному читателю. Переводной зарубежной литературы по этой теме в те советские годы практически не существовало. Ведущий отечественный специалист по ранней скандинавской медиевистике, безусловный «неформальный лидер» советской скандинавистики последних десятилетий XX столетия А. Я. Гуревич в 1966 году издал в научно-популярной академической серии небольшую книгу «Походы викингов» (Гуревич 1966), краткую и высококачественную компиляцию основных обзорных скандинавских и западноевропейских работ. Собственные его фундаментальные труды по ранней норвежской истории, выходившие в академических изданиях в те же годы (Гуревич 1968,1977), тщательно обходили проблематичную «викингскую» тематику (хотя имели колоссальное значение для осмысления специфики и своеобразия перехода скандинавского общества к» средневековому строю феодальной Европы).

Очевидная связь «проблемы викингов» с «варяжским вопросом», начальным, а потому ключевым вопросом русской истории, отнюдь не стимулировала углубленной разработки российскими историками достаточно труднодоступного скандинавского материала. В специальных работах по истории Швеции и других скандинавских стран (Ковалевский 1977; История Швеции 1974; История Норвегии 1980) «доисторическая» эпоха викингов рассматривалась кратко и компилятивно, в основном с точки зрения отнесения ее к той или иной «общественно-экономической формации», первобытнообщинному строю или феодализму. Плохо вписываясь в характеристики той и другой стадии обязательной для «марксистско-ленинской исторической науки» схемы общественного развития, она как бы «выносилась за скобки» магистрального исторического процесса.

Опыт самостоятельного обращения к скандинавскому материалу опирался на сохранявшуюся в Ленинграде со времен послесталинской «оттепели» традицию «петербургской научной школы» исторической науки (Аль 2001), прежде всего — российской скандинавистики, и во многом — петербургской школы российской археологии. Именно эта традиция в середине 1960-х позволила подойти к объективному изучению «норманской проблемы» и русско-скандинавских связей в начальные века истории Восточной и Северной Европы (Шаскольский 1965; Исторические связи 1970). Переход в русле этих исследований к материалу собственно Скандинавии был закономерным, хотя нелегким и трудоемким (Лебедев 1970,1972, 1977,1979, 1985).