Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

«Чудово» прерывает резкая излучина Волхова между устьями левого притока, Тигоды, и правого — Пчевжи. У дер. Оспички на высоком краю террасы коренноголевого берега здесь известна сопка (распаханная в 1970-х гг.), ниже по течению — дер. Ольгино (вызывающая в памяти предания о княгине Ольге, ее походах на Новгород, Мету, Лугу и Псков, погостах и данях; этот «административный рейд» киевской княгини с дружиною по Пути из Варяг в Греки летописью засвидетельствован под 947 г.). За «Ольгинской излучиной» Волхов вновь приобретает характер широкого разлива с многочисленными рукавами, протоками, озерами, омывающими более или менее устойчивые речные острова.

Эти острова, болотистые топи, просторные водные равнины между Ладогою и Новгородом на Волхове позволяют, быть может, понять, какая именно реальность стояла за загадочными известиями арабских авторов IX-Х вв. об «Острове русов» — Джезира ар-рус.

Арабское слово джезира — «остров» — означает не только сушу, окруженную водою, но и просто замкнутый участок или область, отграниченную иным по характеру пространством — морем, горами, пустынею. Так, «Джезира аль-Магриб», «остров» стран Магриба в Северной Африке, ограничен Сахарою и Ливийской пустыней. В близком значении — слово ostrow в польском языке (где «речной остров» — wyspa). Новгородская топонимия также знает такого рода названия: Ивановский остров близ Ладоги — один из многочисленных примеров. Хотя наряду с ними вдоль по Волхову чередою идут настоящие речные острова — Вындин остров, Прусынский и т. д. Путешественники, собиравшие сведения о земле северных русов, среди других географических и гидрографических характеристик могли услышать и о многочисленных «островах» (объединяющихся, по принципу укрупнения, в один большой «остров»). Три дня пути, как определяют протяженность «Острова русов» арабские источники, примерно соответствуют реальной протяженности заселенного северными русами пространства от озера Нево и Ладоги до болотистой низины Чудова, где местность, в свою очередь, как нельзя более соответствует впечатлению, донесенному арабскими информаторами: «почва его такая влажная, что если поставить ногу, то она погрузится в землю по причине ее влажности» (Гардизи).

«Острова» среди вод и болот, на краю огромного водного пространства, и многочисленные «грады» на них или среди них, «градки малые», которыми отмечен едва не каждый переход по этой части Пути из Варяг в Греки, — это обстоятельство заставляет обратиться еще к одному иноземному названию «Руси Рюрика». Скандинавы эпохи викингов, отправляясь по этому пути, который они называли «Восточный Путь», Austrvegr, или просто «Восток», Austr, оказывались в стране, получившей у них имя Gardar, или, по крупнейшему ее городу Новгороду,Hólmgardr, «гард на острове, остров гарда». В XII в. славянской «калькой» скандинавского имени обозначил Новгород германский хронист Адам Бременский: «Остроград».

В древнесеверном языке слово gardr вообще означало «ограду, укрепленную усадьбу, двор, хутор». В Восточной Европе, по-видимому, произошла контаминация этого слова со славянским град. «Градки малые», городища — «gardar», а по ним так же названа и страна «Gardar», Гарды (книжная форма «Gardariki», «Страна городов», «Держава градов» возникла лишь в XIV в.). Главные ее города в сагах названы по этой же, скандо-славянской, основе. Если скандинавское имя Ладоги — Aldeigjuborg — соответствует нормальной северной модели «имя + borg», то для Новгорода использована уже эта восточноевропейская, скандо-славянская модель «имя + gardr>: Hólmgardr, Киев на Днепре — Koenugardr, и, наконец величайший из центров «Востока» на Пути из Варяг в Греки, Константинополь норманны назвали по этой же восточноеропейской модели «Великий город» — Miklagardr.

От «градка» на Пчевских порогах, Городища, замкнувшего с юга цепочку «градков», закреплявших на Волхове прочность и устойчивость Ладожской волости («ярлства» для скандинавов), простираются вдоль великой реки для северных гостей — Гарды, и водный путь ведет их к столичному центру, стольному городу Новгороду, его торгам и его святыням.

Против устья р. Кересть, левого притока Волхова, на правом берегу стоит Грузине. В усадьбе графа Аракчеева, фаворита императоров Павла I и Николая I, бережно сохраняли предание о происхождении названия: именно здесь, на берегу Волхова, «погрузил» в землю свой посох, проходя по Пути из Варяг в Греки, св. апостол Андрей. Впрочем, название связывают и с более прагматичными операциями, естественными на торговом пути («грузить»); так или иначе, пункт этот на водном пути играл особую роль. В XIX в. усадьба превратилась в великолепный архитектурно-парковый ансамбль. Парк и застройка Грузино, как и более древние памятники на его территории, беспощадно деформированы советским временем.

Медленный и широкий разлив Волхова среди низких чудовских болот с особенно многочисленными островами и рукавами сужается, обретая устойчивое русло на подходе к устью левого притока, речки Холопья Полисть. Славянский гидроним, после серии «чудских» (Велья, Шарья, Олонка, Кересть), несет отчетливую «социальную» нагрузку: Холопья — «рабья, рабская», такая топонимия характерна для ближней округи Новгорода. На речном мысу — остатки небольшого городища (сохранившего культурный слой с лепной керамикой и древнерусский), занятого ныне православным кладбищем. Важное значение этого места в гидрографии Волхова подчеркивает и очередной топоним Никольское: село этого названия — на правом берегу Волхова, напротив устья Холопьей Полисти.

В пределах перехода, равного «малому Николе» (половине 30-километрового отрезка), вверх по Волхову — городище Званка. Бывшая усадьба великого русского поэта Г. Р. Державина во второй половине прошлого века была перестроена в многоэтажный корпус приюта, устроенного в великолепном державинском парке. Здание, как и парк, сильно пострадало в военные годы, груды кирпичного щебня перекрывают культурный слой, сохранявшийся на площадке городища. В парке на берегу Волхова, однако, все еще стоит сопка, о которой в державинские времена рассказывали: здесь похоронен «волхв» (Ходасевич 1978: 32).

Далее вверх, до деревень Дымна и Остров, Волхов вновь течет в низких топких берегах, окаймленных зелеными зарослями кустарника и многочисленными протоками. Коренной берег ограничивает просторную низменную равнину, на которой и по сию пору стоят стеной «чудские боры» (запечатленные и в одном из местных топонимов). Но еще один переход, равный «малому Николе», вверх по Волхову — и эта чудская низменность уступает наконец место ландшафту Новгородского Околоградья. Высокие косогоры коренных берегов, сближающиеся на прямых речных плесах, отступают в излучинах, освобождая пространство широким полуовальным поймам, занятым заливными лугами. На краю речной террасы коренных берегов над поймами господствуют в речном и прибрежном пространстве старинные новгородские поселения.