Борис Рыбаков - Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв.

Восстание в 1174 г. в Боголюбове и Владимире напоминает киевское восстание 1113 г., также возникшее после смерти князя, перенапрягшего тетиву народного терпения.

После смерти Андрея Ростов и Суздаль, средоточие старого местного боярства, применили изобретенную киевским боярством систему княжеского дуумвирата: ими были приглашены двое племянников Андрея, второстепенные князья, неопасные для местной знати.

Однако здесь на сцену выступил новый город, выросший при Андрее в крупный ремесленно-торговый центр, — Владимир. Владимирцы приняли Михаила Юрьевича, брата Андрея. Началась война между Ростовом и Владимиром; ростовцы, возмущенные возвышением Владимира, грозились: «Сожжем его! Или снова пошлем туда нашего посадника — ведь это же наши холопы, каменщики!» В этой фразе сквозит пренебрежение аристократов к демократическим слоям города, к ремесленникам, каменщикам, тем «делателям», которые незадолго перед этим решительно расправлялись с мечниками и «детскими», а теперь захотели иметь своего князя, неугодного Ростову и Суздалю. Временно победил Ростов — Михаил ушел из Владимира, а там стали княжить боярские избранники, «слушая боляр, а боляре учахуть я на многое именье». Их «детские» «многу тяготу людем сим створиша продажами и вирами».

Кончилось тем, что горожане Владимира, «новые меньшие люди», снова пригласили Михаила и решили твердо стоять за него. Михаил разбил войско племянников и стал князем владимирским. С ним находился его брат Всеволод Юрьевич. Победа горожан Владимира имела большие последствия — произошел социальный раскол и в старом Суздале. Горожане Суздаля тоже пригласили к себе Михаила (1176 г.), сказав, что они, простые суздальцы, с ним не воевали, что его врагов поддерживали только бояре, «а на нас лиха сердца не держи, но поеди к нам!»

В эти годы часто упоминается Москва (Московь, Кучково) как город, стоящий на пересечении границы Владимирской земли наезженным путем из Чернигова во Владимир.

В 1177 г. Михаил Юрьевич, давно уже болевший, умер. Ростовское боярство снова начало борьбу за политическую гегемонию, поддерживая своего прежнего кандидата Мстислава Ростиславича Безокого против Всеволода Юрьевича, выдвигаемого такими городами, как Владимир, Переяславль Залесский и Суздаль. Самонадеянное ростовское боярство властно вмешивалось в дела князя: когда Мстислав собрался было примириться с дядей, то бояре заявили: «Если ты и дашь ему мир, то мы ему не дадим!» Дело разрешилось битвой у Юрьева 27 июня 1177 г., принесшей победу Всеволоду. Бояре были схвачены и связаны; их села и стада взяты победителями. Вслед за тем Всеволод разгромил Рязань, где укрылись его враги. Рязанский князь Глеб (из Ольговичей) и Мстислав Безокий с братом Ярополком были пленены.

Церковь Покрова на Нерли. Середина XII в.

Княжеский шлем, найденный на Липецком поле, где проходили битвы в 1176 и 1216 гг.

Горожане Владимира, бояре и купцы, были сторонниками решительной расправы; они приходили на княжий двор «многое множество с оружием» и настоятельно требовали казни. Несмотря на заступничество Святослава Черниговского, друга Всеволода, пленных соперников ослепили, а Глеб умер в заточении.

Так началось княжение «великого Всеволода», могшего веслами Волгу расплескать и шлемами Дон вычерпать. Силу новому князю придавал его союз с городами, широкими слоями городского населения.

Успенский собор. Конец XII в.

Кроме того, к этому времени создается еще одна сила, являвшаяся опорой княжеской власти, — дворянство, т. е. служилый, военный слой, зависевший лично от князя, получавший за службу или земли во временное владение, или денежно-натуральную плату, или право сбора каких-то княжеских доходов, часть которых предназначалась самим сборщикам. Единого термина еще не было, но в эту категорию младших членов дружины и княжеских министериалов мы должны включить «детских», «отроков», «гридей», «пасынков», «милостников», «мечников», «вирников», «биричей», «тиунов» и др. Одни из них были почти холопами, другие дослуживались до положения бояр; эта прослойка была многочисленной и разнообразной. В судьбах этих людей многое зависело от их личных качеств, от случая, от щедрости или скупости князя. Они знали княжескую жизнь, несли дворцовую службу, воевали, судили, скакали гонцами в чужие земли, сопровождали посольства, объезжали далекие погосты, закалывали из-за угла княжеских соперников, заковывали их в цепи, присутствовали на поединках, организовывали псовую или соколиную охоту, вели учет княжескому хозяйству, может быть, даже писали летописи. В мирное время им всем находилось дело в обширном княжестве, где государственное переплеталось с лично княжеским, домениальным, а во время войны они уже могли составить основное ядро княжеской рати, конницу «молоди».

С одним из таких людей, взирающих на князя как на единственного покровителя, мы знакомимся по его собственной челобитной, писанной затейливым языком, но с большим мастерством и эрудицией. Это — Даниил Заточник [ «Псевдо-Даниил». Около 1230 г.], написавший письмо-прошение переяславскому князю Ярославу Всеволодичу в XIII в. Он происходит из холопов, но блестяще образован, начитан и, по его собственным словам, не столько храбр на рати, сколько умен, «крепок в замыслах». Он проклинает богатых бояр и просит князя принять его к себе на службу:

«Княже мой, господине! Яко же дуб крепится множеством корения, тако и град нашь твоею державою… Кораблю глава кормник, а ты, княже, людем своим…

Весна украшает землю цветы, а ты нас, княже, украшавши милостию своею…

Лучше бы ми вода пити в дому твоем, нежели мед пити в боярстем дворе…»

Умный, но бедный, образованный, но безродный, молодой, но непригодный к военной службе, которая сразу открыла бы перед ним широкую дорогу, он хочет найти свое место в жизни поблизости от князя. Он не собирается разбогатеть женитьбой на богатой невесте, не хочет и в монастырь идти, не надеется на помощь друзей; все его мысли направлены к князю, который не копит сокровища, а раздает свою «милость» не только домочадцам, но и «от инех стран… притекающая» к нему.

Этот «Даниил» является выразителем интересов того возраставшего на протяжении XII в. слоя служилых людей, которые в большинстве своем шли, конечно, в войско, в «молодшую дружину» князя, но в виде исключения просились и на службу, требующую прежде всего «мудрости». Антибоярские настроения этих людей позволяли княжеской власти опираться на них в своей борьбе с гордым и независимым боярством.